Рецензия на фильм «Я была дома, но...» : Дом бытия
Оценка: 9 из 10
Показ фильма «Я была дома, но...» кинорежиссёра берлинской школы Ангелы Шанелек состоялся 19 апреля 2019 года в рамках программы «Эйфория наваждений» Московского международного кинофестиваля. В главных ролях: Марен Эггерт, Торбьерн Бьернсон, Эстер Бусс, Мартин Клауссен.
На Берлинале-2019 фильм получил «Серебряного медведя» за лучшую режиссуру.
Свой фильм Ангела Шанелек начинает с меланхолично неспешного наблюдения сцен живой природы. Природа есть нечто иррациональное, но вместе с тем и наиболее подлинное, поэтому даже элементы насилия в ней не вызывают у зрителя тревоги и дискомфорта. К тому же, Шанелек отличается умением мягко и почти стерильно изображать, казалось бы, не самые приятные явления. Так, поедание зайца дикой собакой оборачивается чем-то вроде размеренной дегустации мишленовского деликатеса, а испачканная в лесу куртка или бэушный велосипед - своеобразными артефактами.
В финале циклическая структура произведения приведёт нас сюда же, к этим идиллическим сельским пейзажам и интерьерам, с которых все начиналось. Но прямо сейчас мы наблюдаем перемещение от естественного модуса существования к пристанищу иллюзии и рациональности - цивилизации.
При первом приближении в «городской» части картины перед зрителем разворачивается стандартная социальная драма - эдакая «история одной немецкой семьи» - матери Астрид, брата и сестры Филипа и Фло, и их собаки. Это и составляет «повествовательный» каркас фильма. Они переживают недавнюю гибель отца и мужа - театрального режиссёра. И каждый проходит через это по-своему. Зачастую дети предстают в картине намного сильнее и осознаннее взрослых: ведь последние даже больше нуждаются в сочувствии и утешении.
Однако, уже с первых моментов картины улавливается интенция художницы откреститься от нарратива и ухватить впечатление. Так, один из наиболее значимых элементов завязки сюжета просто опускается за ненадобностью. Мальчик Филип убегает в лес и отсутствует целую неделю, в то время как в хронометраже это событие занимает всего пару мгновений. Кадром позже подросток уже возвращается домой, не предоставляя никаких рациональных объяснений своему внезапному исчезновению.
Таким образом, «Я была дома, но...» - это скорее сплетение бессвязных набросков и зарисовок - задумчивых и наблюдательных, напряженных и комичных. Абсурдистской иронией, к примеру, пропитан эпизод с покупкой Астрид подержанного велосипеда у старика, который вообще практически не говорит. Единственный доступный ему способ коммуникации - общение при помощи специального прибора, вызывающего некие имитирующие речь колебания звука.
Другой эпизод ленты, также служащий своеобразным композиционным акцентом, - диалог на улице между главной героиней и её знакомым режиссером. Идея последнего состоит в том, чтобы соединять в кадре актеров, изображающих смерть, и реальных смертельно больных людей. Умирая на сцене, с его точки зрения, последние тем самым как бы освобождаются.Астрид находит эту идею в корне ошибочной: действительность жизни и смерти лишь обнажит фальшь актерской игры. Героиня отстаивает свой тезис особенного эмоционально, ведь и сама она переживает подобное внутреннее противоречие. Вокруг неё происходят ритуальные и поверхностные воспроизводства стандартных человеческих практик, цель которых - уход от правды, забвение бытия - в то время как недавняя кончина мужа заставила Астрид столкнуться с собственной экзистенцией лицом к лицу. Этот внутренний диссонанс она описывает в своих рассуждения как безвыходность позиции человека, который одновременно является (плоскость сущностного) и становится (плоскость экзистенциального).
Вот как сама Шанелек описала этот момент в интервью Зинаиде Пронченко для журнала «Искусство кино»:
- Вся эта сцена на улице - всего лишь одна из ситуаций, призванных проиллюстрировать одиночество и отчаяние моей героини. Как она цепляется за возможность поговорить хоть с кем-то, а потом в итоге слышит только саму себя.
Тема языка как воплощения мысли, которая жаждет быть высказанной, но не услышанной, и бытия, которое в этой мысли нам открывается, а также осознание собственной ничтожности и одиночества в связи с «заброшенностью» человека в мире - концептуальные столпы, которые позволяют приоткрыть мировоззрение режиссёра, хотя сама Шанелек и является противником интерпретации (откуда, кстати, ещё одна идея фильма об иррациональности всего и тотальной невозможности понять друг друга).
Реакция детей и взрослых, выдуманных персонажей и настоящих людей, художников и теоретиков перед лицом смерти предстаёт в картине основным предметом рассмотрения. Только смерть как экзистенциальное условие, крайняя возможность, тот горизонт, который всегда присутствует и являет себя человеческому существованию, но никогда им не достигается, придаёт жизни подлинный смысл. Все, что вне этого - либо огромное Ничто, перед которым человек замирает в ужасе и непонимании, либо иллюзия как попытка его избежать.
Подобная амбивалентность прослеживается уже в названии ленты. Невольно вспоминается язык - тот, который у Хайдеггера дом бытия, но который и сам по себе раздваивается. Есть язык повседневности, он лишь уводит нас от существования, вовлекая в обман, а есть язык поэзии и философии - он наоборот приоткрывает нам саму жизнь.
Отсюда и «Гамлет» - бессмертное произведение, наподобие мифа в древнеегипетском времени Джет разворачивающееся на фоне в течение всего повествования. По Шанелек, дети, декламируя трагедию Шекспира, таким образом как бы осуществляют «сурдоперевод страданий своих родителей». Гамлет - «один из самых одиноких» литературных героев - по сути сталкивается с тем же самым экзистенциальным надломом, что и главная героиня. Перед неумолимым лицом смерти обнажается лицемерие и ничтожность всего человеческого -семьи, взаимоотношений, даже искусства,ведь мы по сути своей лишь «квинтэссенция праха».
Ещё одна кульминационная точка - диалог учителя из школы Филипа и его девушки о том, следует ли заводить ребёнка. Его мучают вопросы «Почему мы разумны?» и при этом «Зачем исчезаем?». Она же озвучивает тот самый мотив одиночества в мире и тотальной обречённости на свободу. Когда даже будучи с кем-то, ты все равно остаёшься один. Парадоксально, но именно в этом обнаруживается хоть какой-то смысл. Принимая собственную конечность и отказываясь заводить ребёнка (что в действительности является только иллюзорным продолжением существования), девушка тем самым совершает кафкианский бунт героя абсурда: вместо бессмысленной борьбы с неизбежным - просто примиряется с ним и продолжает жизнь вопреки всему.
Особенности киноязыка Шанелек поражают своей самобытностью. В частности, сцены природы создают впечатление, будто оператор просто оставил камеру и ушёл. Ведь люди, кажется, уже разучились по-настоящему наблюдать, а камера ещё может позволить себе такую роскошь. Кроме того, в картине много тактильности, некоторые кадры ощущаются прямо-таки физически, а прикосновениям уделяется особое внимание.
Очень интересно использование Шанелек музыки. За кадром звучит всего лишь одна композиция - перепетый "Let’s Dance" Дэвида Боуи в сцене, когда Астрид убегает из дома, чтобы заснуть на могиле мужа. "Moon River" Генри Манчини исполняется уже в кадре Филипом в качестве колыбельной. Исполнение это весьма неказисто, но от этого не менее аутентично.
Впрочем, некоторые из кинематографических приемов вполне легитимны и не так уж оригинальны, однако даже их режиссеру удаётся подать с большой долей остаранения. Так, тревеллинг-съёмка города из окна машины, на фоне которой звучит телефонный диалог, то ли из-за своей развернутости, то ли из-за особой эстетики позволяет привлечь внимание зрителя так, словно он видит подобное впервые.
Следуя примеру импрессионистов, теоретиков и практиков фотогении и любимого ею Брессона, Шанелек не пытается сделать свою картину четкой и понятной, ведь это не передаёт целостного восприятия мира, а лишь дробит его на последовательности и таксономии обманчиво связанных друг с другом явлений. Создаёт ненужную иллюзию понимания.Здесь же - наоборот - события будто совершенно изолированы друг от друга, а зритель, вопреки обыкновению, не занимает позиции, из которой можно было бы проследить все необходимые для сюжета причинно следственные связи. Он скорее становится одним из персонажей, таким же блуждающим в потёмках и растерянным, но зато обладающим способностью чувствовать и переживать мгновение.
Анна Стрельчук, InterMedia
Джереми Реннер противостоит русской мафии в новом сезоне «Мэра Кингстауна»
Первый тизер-трейлер третьего сезона сериала «Мэр Кингстауна» (Mayor of Kingstown) обнародовал 28 марта 2024 года Paramount+. По сюжету, серия взрывов потрясает городок Кингстаун и его жителей, когда новый босс русской мафии открывает свои магазины в городе, а внутри и за пределами тюремных стен бушует война с наркотиками. На главного героя Майка Макласки (Джереми Реннер) оказывается давление с целью положить конец войне, но ситуация усложняется, когда знакомое лицо из его тюремного прошлого угрожает подорвать попытки мэра сохранить мир между всеми противоборствующими сторонами.
В сериале также снялись Тейлор Хэндли, Эмма Лэрд, Тоби Бамтефа, Дерек Уэбстер, Ниши Мунши, Хэмиш Аллан-Хедли, Майкл Бичем и Хью Диллон, который вместе с Тейлором Шериданом выступает в качестве шоураннера проекта.
Третий сезона «Мэра Кингстауна» стартует на Paramount+ 2 июня.
«ИнтерМедиа» напоминает, что Реннер вернулся к съемкам в сериале в январе 2024 года - спустя ровно год после того, как чуть не погиб в аварии со снегоуборочным траком. Своим эмоции во время пребывания в больнице и выздоровления актер выразил, записав сольный альбом «Love and Titanium».
Вышел новый трейлер шпионского сериала «Сочувствующий» с Хоа Сюаньде и Робертом Дауни-младшим
Новый трейлер сериала «Сочувствующий» (The Sympathizer) обнародовал 28 марта 2024 года видеосервис Max. «ИнтерМедиа» напоминает, что телефильм, основанный на книге Вьет Тхань Нгуена, рассказывает историю вьетнамского шпиона и двойного агента.
Главный герой — капитан армии Южного Вьетнама, который после окончания гражданской войны эвакуируется в США. Там он следит за своим начальником, генералом, работая на Северный Вьетнам.
Главную роль в шпионском сатирическом триллере исполнил Хоа Сюаньде, а также снялись Сандра О, Скотт Ли, Фред Нгуен Кхан, Тоан Ле, Кью Тинь, Дуй Нгуен, Алан Чонг и Роберт Дауни-младший, который играет сразу нескольких персонажей, символизирующих различные «грани» американского истеблишмента. Режиссером 7-серийного фильма стали Пак Чхан Ук («Олдбой», «Решение уйти»), Марк Манден («Таинственный сад») и Фернанду Мейреллиш («Два папы»).
Премьера «Сочувствующего» состоится на Max 14 апреля.
Мелисса Маккарти, Эми Шумер и Хью Грант снялись в комедии про готовые завтраки
Первый трейлер комедии «Unfrosted: The Pop Tart Story» представил 28 марта 2024 года Netflix. Действие фильма, основанного на реальных событиях, происходит в Бэтл-Крик, Мичиган, в1963 году. Фирмы Kellogg’s и Post, заклятые конкуренты по производству хлопьев, состязаются в создании выпечки, которая навсегда изменит облик завтрака. Эта «битва» привела к рождению замороженного печенья поп-тарст с множеством вкусов, продаваемого и популярного по сей день.
- Невероятно творческая история об амбициях, предательстве и грозных молочниках, подслащенная искусственными ингредиентами, - сообщается в синопсисе.
Главные роли в режиссерском дебюте комика Джерри Сайнфелда исполнили Эми Шумер, Мелисса Маккарти, Рэйчел Харрис, Джеймс Марсден, Кристиан Слейтер, Хью Грант (которого можно увидеть в трейлере в костюме тигра Тони с коробки готовых завтраков), Дэн Леви, Мария Бакалова, Томас Леннон, Билл Бёрр, Фред Аримисен и другие.
Сайнфелд также написал сценарий в соавторстве со Спайком Ферестеном, Энди Робином и Барри Мардером, и сюжет основан на его собственном детском опыте.
- Мое первое воспоминание о поп-тартс: как только я попробовал его, я предположил, что они больше не будут готовить другие виды еды, - рассказывал Джерри в интервью. - Больше не нужно будет ничего есть.
При этом режиссер уточнил, что не собирался снимать байопик (хотя и взял для истории реальные факты), хотел снять «красочную, тупую, глупую комедию».
Премьера состоится на Netflix 3 мая.