Кирилл Серебренников: «Не надо спасать весь мир сразу — давайте каждый будет заниматься своим участком»

О НОВОГОДНИХ КИНОТРАДИЦИЯХ

- Все, что было смешно, уже не смешно. Любимые народные артисты тоже уже несмешные. Становится неудобно за некоторых. А еще — концерты эстрадных звезд, голубые огоньки… Все эти параноидальные пляски и шутки похожи на отчаянные попытки восстановить хорошее настроение с помощью тяжелых наркотиков. Это какая-то матрица, которая нас программирует жить вчерашним днем. В общем, какое-то количество вредности в этих комедиях и огоньках несомненно есть.

О ВЫХОДЕ ИЗ РЕТРО-СИТУАЦИИ

- Я ничего вам не предлагаю! Считаю, что "виноват" мой товарищ Леонид Парфенов, который в 90-е годы придумал этот адский кошмар — невинное развлечение под названием "А не спеть ли нам старые песни о главном?!". И эти песенки свернули мозг целой стране. Люди заболели ретрофилией. По-моему, именно тогда началась вся эта патологическая тяга к совку и возвращению в СССР. Эти старые песни вдруг оказались о совсем другом главном. Вот я и думаю, что пусть сам Леня и исправляет сложившуюся ситуацию. Пусть зарядит какие-нибудь "Другие песни". Пусть придумает хоть какой-то антидот, иначе безумие зашло в слишком острую фазу. Он прекрасный придумщик, он может!

Пора выходить из этой страшной временной петли. Я больше не хочу ностальгировать — я хочу жить в 21-м веке. Хочу заниматься чудесами научно-технического прогресса, которые во всем развивающемся мире улучшает жизнь человеческую так, чтобы все чувствовали себя максимально удобно и комфортно, в ладу с природой и собственными представлениями о прекрасном.

Таск (The Internet Engineering Task Force) вон развивает интернет во всем мире, скоро всюду будут ездить электромобили, роботы облегчат труд и будут управлять разными процессами… Будущее уже совсем рядом, а у нас тут… Иван Васильевич меняет профессию. Должна возникнуть иная история — я чувствую ее острую необходимость!

О СВОЕЙ РОЛИ В ПРОЦЕССЕ

- У меня есть своя теория малых дел. Не надо спасать весь мир сразу — давайте каждый будет заниматься своим участком.

О ЗОНЕ КОМФОРТА

- Мне комфортнее всего в российском театре "Гоголь-центр". Таких зрителей, какие есть у нас, такого ощущения собственной почти экстремальной нужности, которое есть в нашем театре, наверное, нигде нельзя почувствовать. Даже там, где тебе много платят и встают после спектакля в знак признания. Когда ты ставишь спектакль в России, после которого к тебе подходят люди и говорят "спасибо за то, что вы делаете!" — это другой уровень ответственности. Мы здесь сейчас нужнее, чем когда-либо и где-либо.

О РОССИЙСКОЙ ГЛУБИНКЕ

- Любопытно, но чем беднее люди, тем они душевнее, открытее и щедрее тебя принимают в своем доме… Но разница есть. Когда отъезжаешь на некоторое количество километров от Риги, ты не чувствуешь такого провала во времени и пространстве, как когда ты отъезжаешь на те же 200 км от Москвы. Все же Москва — гигантский мегаполис, в котором живет столько людей, как в пяти или семи Латвиях. Это отдельный огромный мир. И его контраст от остальной России — так же огромен.

В России у нас была задача проехаться по некрасовским местам, чтобы актеры, живущие и работающие в Москве, увидели страну, которую они не знают. Это были очень сложные и разнообразные впечатления — от восторга до негодования. Там в глубинке живут потрясающие, порядочные и невероятно терпеливые люди — настоящие русские труженики, которые тянут на своих плечах всю эту огромную страну, которые спасли ее в страшную войну и продолжают до самой смерти пахать на земле. И я их бесконечно уважаю, ведь для меня умение и желание трудиться — это главное достоинство в человеке.

Трогательные истории, чистые люди. Пока такие есть, нет повода для пессимизма. Некоторые из них спиваются — это печально. Грустно и то, как бедно они живут. Очень хотелось, чтобы эти простые и прекрасные русские люди хоть когда-то стали жить лучше.

ОБ ОТНОШЕНИЯХ ХУДОЖНИКА И ВЛАСТИ

- Делать глупые заявления — это никакой не колокол, а совсем наоборот. Художник должен ставить спектакли, выражая свою человеческую или политическую позицию через творчество. Конечно, он может публично говорить то, что думает, если считает нужным. Но попытка выбрать какой-то лагерь, стаю, примкнуть к какой-то партии — чаще всего оказывается малоубедительной.

Художник, если не хочет потерять свою природу, в чем-то должен оставаться простодушным, наивным, честным, а все эти черты крайне противопоказаны в политике. Я согласен с немецким драматургом и режиссером Хайнером Мюллером, он в одном из своих текстов, по которому я сейчас делаю спектакль, написал: "Мое же место по обе стороны линий фронта, между фронтами, над ними… Я солдат в башне танка, с пустой башкой под шлемом, я сдавленный крик под гусеницами".

Хочу донести людям через свои спектакли и высказывания какие-то важные для меня вещи, заставить их думать, чувствовать. В театре есть много возможностей это делать, наверное, потому с ним и стали бороться все эти наемники-госпропагандисты — им не нравится, что на сцене говорят честные вещи на понятном человеческом языке.

(Кристина Худенко, Delfi, 11.01.16)