Платформа Co-Fi, на которой создатели контента могут найти инвесторов для финансирования новых проектов под залог интеллектуальной собственности, была запущена марте 2021 года. Председатель совета директоров Co-Fi Александр Сухотин рассказал о преимуществах инвестиций в креативные индустрии.

–– Как появилась идея проекта?

— Мы прочитали статью про стартап — краудлендинговую платформу, где займы выдаются в криптовалюте. Благодаря технологии блокчейна, которая лежит в основе таких валют, на платформе в любой момент можно отследить историю транзакций, узнать, кто и когда владел монетой, кто был инвестором, кто — заемщиком. У нас появилась идея о создании такой же прозрачной платформы для выдачи займов на реализацию креативных проектов под залог в форме интеллектуальной собственности. Мы видели свободную нишу и спрос на инвестиции, обеспеченные таким залогом.

— Значит, потребность заемщиков назревала уже давно?

— Да. Первые музыкальные издательства появились в России в девяностых. Потом пришли иностранные лейблы, которые открыли здесь свои представительства. Все эти годы издатели были лишены возможности привлекать банковское финансирование, потому что их единственный актив — интеллектуальная собственность. А банки не умеют работать с таким залогом, да и регулятор им этого не позволит: Банк России не считает интеллектуальную собственность ликвидным активом — его невозможно адекватно оценить, сложно реализовать и так далее. Поэтому банки по-прежнему стоят в стороне от креативной индустрии, а если и готовы кредитовать ее, то под привычные залоги: недвижимость, ценные бумаги. Если музыкальное издательство хочет получить кредит на развитие бизнеса, ему придется предлагать в качестве залога, например, свой офис, а такой актив есть далеко не у всех, или личные средства владельцев, а те тоже редко готовы обеспечивать ими корпоративный кредит. Подписание контракта с топовым артистом обходится лейблу в десятки миллионов — несколько таких сделок съедают все оборотные средства. Ни одно крупное предприятие не может жить без заемных средств, а поскольку их возможности работы с банками ограничены, для них наша платформа –– возможность привлечь финансирование.

— На платформе уже есть заявки от крупных лейблов?

— Да, есть заявка, пусть и на небольшую сумму, от студии «Союз». Лейблы готовы пробовать и показывать свою состоятельность, свою ответственность за возврат средств. Проект запустился в марте, пока мы не можем быстро собирать крупные суммы. Конечно, со временем, когда мы наработаем историю получения и возврата займов лейблами, сможем увеличить суммы заявок. Мы ожидаем, что позже на Co-Fi придут серьезные инвесторы, которые будут готовы давать внушительные суммы крупным компаниям, которые к тому моменту покажут на практике, что такие инвестиции надежны и на них можно заработать.

— Какие инвесторы приходят сейчас?

— Пока большая часть инвесторов — поклонники, которые хотят поддержать артиста. Ведь появляется всё больше людей, которые могут самостоятельно монетизировать созданный ими контент: блогеры, музыканты, художники. Количество таких людей сейчас растет в геометрической прогрессии за счет того, что появились сервисы по монетизации и распространению интеллектуальной собственности. Например, музыкальные. Раньше, чтобы загрузить песню в iTunes, исполнителю надо было пойти в музыкальное издательство, у которого есть контракт с iTunes, заключить с ними договор и отдать им песню для дистрибуции. Сейчас это делать необязательно. Вы можете написать песню, и она появится на площадках в течение нескольких дней или даже часов. Возможностей для самостоятельной монетизации контента появляется все больше и больше: YouTube, TikTok, другие социальные сети. Это привело к тому, что большое количество людей, создающих творческий продукт, нуждается в средствах для производства и продвижения контента. Соответственно, потребность в возможности пополнения своих оборотных средств, которые позволят развивать творчество, растет по мере роста потенциала людей, которые создают контент. Занимать у друзей не всегда удобно, в банке — очень дорого. Наша платформа решает задачу поиска финансирования проектов для творческих людей.

— Как вы оцениваете спрос со стороны инвесторов?

— Для большинства инвестиции в интеллектуальную собственность пока остаются экзотикой. С другой стороны, люди только недавно начали понимать, благодаря тем же банкам, что такое инвестиции в акции. Еще недавно обычному человеку, у которого были какие-то свободные деньги, которые он хотел вложить, был доступен только депозит. Мы рассчитываем привлечь серьезных инвесторов на кейсах инвесторов-поклонников, которые шли поддержать артиста, но при этом еще и заработали.

— Как бы вы посоветовали инвестору выбирать проекты?

— Надо понимать склонность инвестора к риску. У нас на платформе есть проекты, которые могут сулить большой доход, но более рискованны. Например, артист не очень известен или проект, который он хочет сделать, сопряжен с некоторым риском. Кто мог два года назад предполагать, что концерты будут прекращены? Вкладываясь в концерты, люди рассчитывали заработать… Всегда бывают форс-мажоры. На месте инвестора я бы в первую очередь сформировал мнение об артисте как о человеке, потому что доверие к заемщику строится на его личности. Посмотрел бы на его творческий опыт, репутацию и добросовестность. Далее я бы посмотрел на проект и оценил сам, насколько он может быть успешным. И, конечно, смотрел бы на залог. Если в залог предлагаются выпуски шоу на YouTube, посмотрел бы эти выпуски: количество просмотров, подписчиков на канале, что в них за реклама выходит. И в любом случае не стал бы вкладывать все деньги в один проект.

— Как вы оцениваете залог?

— Это один из самых сложных вопросов. Будь он решен сегодня, наверное, банки бы активно кредитовали креативную индустрию и нашей платформы бы не было. Невозможно точно оценить стоимость песни или другого творческого продукта и быть уверенным, что она не упадет во время срока кредитования и что в случае дефолта залог можно будет продать и получить назад инвестиции. Только сейчас появляются инструменты и информация, позволяющие хоть как-то оценивать интеллектуальную собственность.

Традиционно есть несколько способов оценки: доходный, расходный и сравнительный. При доходном рассчитывается, сколько принесет актив за конкретный срок, исходя из того, сколько он зарабатывает сейчас. Полученная сумма составит стоимость актива на сегодняшний день. Расходный способ говорит, что если на создание актива было потрачено X рублей, то, наверное, столько рублей он и стоит. При сравнительном подходе стоимость актива рассчитывается, исходя из анализа сделок с похожими активами. Так оцениваются недвижимость, автомобили.

При оценке интеллектуальной собственности расходный подход не имеет смысла: можно потратить уйму времени и денег на запись трека, а он не будет никому интересен. Сравнительный не работает, потому что каждый творческий продукт уникален — нельзя сравнить две похожие песни разных исполнителей. Остается доходный подход. Мы смотрим, где используется трек, собираем статистику, оцениваем, сколько каждое использование может принести владельцу прав песни. Это разные суммы: одна ротация на радио не эквивалентна одному прослушиванию на стриминге. Плюс есть воспроизведение в публичных местах, в рекламе или кино — это тоже приносит разные деньги. Так мы вычисляем примерную стоимость трека.

На сегодняшний день у нас пока нет автоматизированного инструмента, программы, в которой можно было бы просто вписать название трека и получить оценку. Но мы работаем в этом направлении, учимся анализировать больше источников информации. Постепенно мы научимся предсказывать доходы, которые приносит трек, и прогнозировать их размер на период кредитования. Если инвесторы дают автору деньги под залог песни на два года, они хотят быть уверены, что залог не обесценится за этот срок. И если что-то пойдет не так и автор не сможет вернуть деньги, то за счет залога инвесторы смогут вернуть свои вложения. Поэтому сервис по оценке интеллектуальной собственности должен постоянно отслеживать популярность трека, изменение условий стримингов и других каналов. И если очередной замер показывает, что доход снижается, в какой-то момент должна загораться «красная лампочка»: залог больше не может гарантировать возврат займа. Это вторая сложная задача –– научиться в реальном времени отслеживать стоимость объектов, которые предлагаются инвесторам в качестве залога.

— Где вы берете всю информацию?

— Что-то доступно в открытых источниках, например просмотры видео на YouTube. Есть инструменты, позволяющие оценить, сколько примерно на них зарабатывает владелец канала. Что-то мы узнаем у наших партнеров, например компаний, которые подбирают музыку для ресторанов. Мы работаем с экспертами из музыкальной индустрии, специалистами по управлению YouTube-каналами. Часть информации доступна на сервисах, которые, как и наша платформа, входят в инфраструктуру IPChain.

— Расскажите подробнее об этой инфраструктуре.

— Инфраструктура IPChain — своего рода аналог реестра прав на недвижимость, основанный на блокчейн-технологии. Узлами реестра являются организации, которые оперируют интеллектуальной собственностью, в частности Российское авторское общество (РАО). Когда в РАО приходит композитор и хочет зарегистрировать песню, чтобы иметь возможность на ней зарабатывать, РАО проверяет права композитора, и если он действительно автор этой песни, создает в IPChain запись, которая это подтверждает. Другие узлы реестра получают из IPChain информацию: они автоматически видят, что появилась запись; для них эта информация будет достоверной. Информацию в систему может добавлять только узел, у которого есть соответствующие полномочия. Каждый узел своим именем и репутацией отвечает за достоверность записи. В реестре также фиксируется информация о воспроизведении песни на радиостанциях и других площадках, которые входят в ассоциацию IPChain.

— Co-Fi вносит в него какие-либо записи?

— Когда на платформе происходит сделка по заключению договора займа и заключению договора залога, в реестре создается запись о том, что права на произведение ограничены залогом. Когда займ погашается, Co-Fi добавляет в реестр соответствующую запись о прекращении действия залога.

Платформа, которая вдохновила нас на создание Co-Fi, использует блокчейн для криптовалютных расчетов. Во время разработки нашей платформы мы отказались от расчетов в криптовалюте, потому что ее хождение в России запрещено. У нас блокчейн используется как инструмент, позволяющий повысить прозрачность операций. Инвесторы знают, что в реестре есть запись о залоге. Это не просто слова или договор внутри платформы — любой желающий может проверить записи в системе IPChain.

— Когда появился реестр и кто был инициатором его создания?

— Система заработала в 2017 году. Учредителями выступили фонд «Сколково», РАО, Российский союз правообладателей (РСП), Всероссийская организация интеллектуальной собственности (ВОИС), Высшая школа экономики (ВШЭ), банк «Новый век» и еще несколько организаций, для которых актуальны вопросы авторского права, в том числе на научные труды. Потом подключились другие крупные игроки рынка: Первое музыкальное издательство, Биржа интеллектуальной собственности и другие компании, которые осуществляют сделки с интеллектуальной собственностью или регистрируют ее.

— Используются ли подобные структуры за рубежом?

— Ни я, ни коллеги не видим аналогов IPChain. В этом плане Россия шагнула далеко вперед. И мы, параллельно занимаясь управлением авторскими правами, видим проблемы, с которыми сталкиваются организации по коллективному управлению правами. Например, музыкальные издательства вынуждены по несколько раз проверять правоустанавливающие документы, но решать эту проблему они не хотят или не могут. Авторы приходят с документами сначала в музыкальное издательство, потом в общество по коллективному управлению правами, потом, если им приходится защищать свои права в суде, снова несут документы в суд и банк. Очевидное решение, когда можно создать так называемое «озеро данных», куда одна организация помещает всю информацию, а другие доверяют этой информации и используют ее как эталонную, — до него никто не додумался почему-то. Возможно, в других странах будет создаваться что-то подобное.

— За рубежом есть опыт использования интеллектуальной собственности в качестве залога?

— В некоторых странах банки дают кредит под залог патента. Как правило, крупным компаниям, чьи патенты себя зарекомендовали. Когда мы разрабатывали платформу, нас вдохновлял пример Сингапура. Несколько лет назад патентный офис этой страны — государственный орган исполнительной власти, который отвечает за всю политику в отношении интеллектуальной собственности, — разработал программу для привлечения инвестиций на новые проекты под залог имеющейся интеллектуальной собственности. Обязательным условием была оценка залога в одной из аккредитованных патентным офисом компаний. Соответственно, автор проекта обращался в оценочную компанию, которая давала свое заключение, и если определенные требования были удовлетворены, проект становился кандидатом на финансирование. Потом проходил отбор проектов — финалисты получали финансирование от банков-партнеров. Такого рода платформы, как наша, где под залог интеллектуальной собственности предоставляются частные инвестиции, мы не встречали.

— Сколько времени заняла работа над Co-Fi?

— Мы начали проект в 2018 году. Примерно два года ушло на концептуальное проектирование, проработку всех деталей. Когда мы были на середине пути, вышел новый закон о деятельности инвестиционных платформ. Пришлось адаптироваться под этот закон, менять какие-то решения, потому что он внес много новых требований и к платформе, и к функционированию, и к тому, как должны производиться расчеты. В числе прочего закон требует, чтобы инвестиционные платформы были включены в реестр ЦБ. Ушло много времени на подготовку документов и рассмотрение заявки. ЦБ включил нас в реестр в августе прошлого года.

— Какой план у платформы на ближайшее будущее?

–– Мы рассчитываем, что следующий год у нас уйдет на то, чтобы показать: на инвестициях в интеллектуальную собственность можно зарабатывать. Планируем, что в 2023 году сумма займов на платформе будет составлять 2 миллиарда рублей.

— Как вы оцениваете потенциал роста российского рынка краудлендинга?

— Я думаю, у него достаточно большой потенциал. Сейчас люди ищут, куда инвестировать, потому что ограничена возможность развлекательных трат, которые были привычны: отпуск за границей, посещение кино и ресторанов. У людей так или иначе формируются свободные средства, у них возникает желание сделать так, чтобы те приносили какой-то доход. Для нашей платформы дополнительным плюсом является то, что растет потребление онлайн-контента. Соответственно, идет рост рынка креативной продукции, растет и потребность в инвестициях. Мы рассчитываем, что оба фактора — рост рынка контента и инвестиционных возможностей людей — сойдутся и обеспечат интерес к платформе как создателей контента, так и инвесторов.

(Софья Ярошевич, «Инвест-Форсайт», 23.07.21)

2024, «Однажды».

«Раньше было лучше» - довольно любопытный формат от канала «Однажды», особенно если учесть, что ролик идёт всего 15 минут. А ведь о том, что раньше было лучше, можно говорить часами – с доказательствами, примерами, цитатами. А потом ещё дольше опровергать сказанное с помощью противоположных примеров и цитат. Но тут на всё про всё четверть часа, и такая лаконичность в наш век четырёхчасовых интернет-бесед весьма ценна. К тому авторы ролика успевают слегка проиллюстрировать свои мысли музыкальными примерами, правда, суперкороткими и без титров. Очевидно, что такая стремительность практикуется специально, чтобы не раздувать хронометраж, однако мне кажется, что чуть более подробное погружение сделало бы выпуск более глубоким.

Как бы то ни было, тема, пусть и несколько поверхностно, но раскрыта. Тому, что поп-музыка раньше была мелодичнее, красивее и попросту лучше, серьёзных доказательств не требуется: достаточно нескольких очевидных примеров, чтобы ни у кого не осталось сомнений в том, что «давеча не то, что нонче». Однако авторы видео ненавязчиво, но толково рассказывают, что короткие песни придумали отнюдь не тиктокеры, что поп-музыка означает всего лишь «популярная», а этот статус напрямую связан с коммерческим успехом. С 60-х годов прошлого музыкальные лейблы стараются вкладываться только в такие песни, которые с лихвой компенсируют бизнесменам затраты. И, разумеется, на этом пути нельзя было избегать упрощения и усреднения продукта.

В том, что «раньше было лучше», мы уверены потому, что в истории остались лучшие примеры, главные хиты, которые уже воспринимаются как классика. Это песни, которые выдержали испытание временем, тогда как тысячи даже их тогдашних соседей по чартам, забыты. Понятно, что когда сравниваешь нынешний поток «музыкального контента» с любимыми и проверенными образцами из прошлого, «золотое старьё» выигрывает за явным преимуществом. И тут канал «Однажды» делает изящный финт и просто приводит несколько цитат из музыкальных критиков прошлого века. Они сходят с пожелтевших страниц и чихвостят на чём свет стоит Queen, Мадонну, называют вторичным Майкла Джексона, низводят других будущих классиков. Дело в том, что в прошлом тоже были абсолютно уверены в том, что «раньше было лучше». Так что дело тут на самом деле не в качестве поп-музыки, а в психологии её потребителей.

Алексей Мажаев, «ИнтерМедиа»

Телевизионную версию фестиваля современной музыки «Новая Песня года» покажет телеканал СТС в ночь с 13 на 14 января 2025 года. Мероприятие состоялось уже в четвёртый раз 8 декабря 2024 года в ДС «Мегаспорт», и в нем приняли участие Григорий Лепс, Полина Гагарина, Люся Чеботина, Ольга Серябкина, Артур Пирожков, Егор Крид, Filatov & Karas, Gayazovs Brothers, Gazan, NLO, Dabro, Нюша, Konfuz, Rasa, Galibri & Mavik, Татьяна Куртукова, Blizkey, Wallem, Verbee, Bearwolf, Аня Pokrov, Милана Хаметова, Настя Кош, Юля Гаврилина и многие другие.

Эфир в 00.00.

2024, Любовь Терлецкая.

Некоторые умеют выбрать тему для новогоднего выпуска. На фоне наряженной ёлочки сидит Люба Терлецкая и говорит, что сейчас «будет страшно» и «будет грустно». Что характерно – не обманывает. Несколько историй из жизни знаменитостей, ставших звёздами в детстве, могут повергнуть зрителей в депрессию – или по крайней мере другими глазами посмотреть на «детскую индустрию развлечений». Первый сюжет про Джастина Бибера выглядит не столь уж и трагично: во-первых, сейчас у него всё более-менее нормально, во-вторых, что с ним случилось в детстве, он ни разу толком не рассказал. Только вздыхает, плачет, а Терлецкой остаётся только гадать, связано ли это с вечеринками Пи Дидди, сексуализированным насилием или чем-то ещё.

Но вот следующий пример берёт за душу гораздо сильнее. Майли Сайрус и её борьба с поработившим её образом Ханны Монтаны из диснеевского шоу. Всё своё детство Майли вынуждена была изображать идеальную героиню, при этом работать приходилось на износ, а её частная жизнь подвергалась жесточайшему контролю со стороны продюсеров. Неудивительно, что это привело к кризису, бунту, «съезду кукухи» и периоду асоциального поведения. Это вроде бы тоже история с хэппи-эндом, хотя полностью от психологических проблем Майли, вероятно, никогда не избавится.

В биографии Маколея Калкина успехом может считаться тот факт, что он до сих пор жив. Звезда фильма «Один дома» очень тяжело приходил в себя после обрушившейся на него славы, которая не принесла ни счастья, ни спокойствия. Злым гением в этой истории выступил его собственный отец, который очень хотел сделать из своих детей суперзвёзд и жить за счёт их гонораров. Этот бизнес-план до какой-то степени сработал, но цена оказалась слишком велика: мнение детей, в том числе и Маколея, деспотичный отец никак не учитывал, более того, был склонен к физическому насилию. В процессе избавления от опеки родителя Калкин пустился во все тяжкие и похерил карьерные возможности, поскольку больше всего ему хотелось, чтобы его оставили в покое. Ну что же, спасибо, что живой.

Далее Любовь Терлецкая рассказывает не очень известную в России историю про Nickelodeon и педофильский скандал с участием Дэна Шнайдера и других продюсеров шоу телеканала. Когда неприглядные факты всплыли наружу, почти никого из извращенцев не наказали, а сам Шнайдер ограничился извинениями. Из юных звёзд канала Ариана Гранде будто бы справилась с пережитым, а вот Аманда Байнс – явно нет: состояние ментального и физического здоровья экс-звезды «Шоу Аманды» вызывает большие опасения.

Об этом Терлецкая рассказывает, чуть не плача и призывая родителей задуматься, прежде чем отдавать детей в шоу-бизнес. Последней героиней выпуска стала Джуди Гарленд – канонический пример сломанной судьбы «ребёнка-звезды». Некоторые моменты её биографии потом повторила Майли Сайрус, но у той, будем надеяться, всё закончится не так трагично.

Алексей Мажаев, «ИнтерМедиа»