Скульптор, художник и президент Российской академии художеств Зураб Церетели скончался 22 апреля 2025 года в возрасте 91 года. О его смерти первой сообщила в соцсетях искусствовед Ксения Коробейникова, информацию позже подтвердил «Интерфаксу» помощник скульптора Сергей Шагулашвили.

Зураб Церетели родился в Тбилиси 4 января 1934 года. В 1958-м окончил Тбилисскую академию художеств, после обучался во Франции, где общался в том числе с Пабло Пикассо и Марком Шагалом. Долго работал в Грузии, а в 1980 году был назначен главным художником Олимпийских игр в Москве. В 1988 году его избрали действительным членом Академии художеств СССР, а с 1997-го он возглавил РАХ. В 1990-е Церетели много творил в Москве, которой руководил мэр Юрий Лужков. В конце 1990-х он координировал работы по воссозданию Храма Христа Спасителя.

Зураб Церетели за всю свою жизнь создал несколько тысяч произведений живописи, графики, скульптуры и монументально-декоративного искусства (фрески, мозаики, панно). Помимо России, Грузии и США его работы представлены в Белоруссии, Бразилии, Великобритании, Испании, Италии, Литве, Уругвае, Франции, Японии, на Украине.

В Москве самую большую известность из творений Церетели получили памятник Петру I, монумент «Дружба навеки» на Тишинке, обелиск Победы на Поклонной горе, памятник жертвам трагедии в Беслане на Солянке. Церетели также автор «Слезы скорби» и монумента «Добро побеждает зло» в США, памятника «Рождение нового человека» в Севилье, колонны «Святой Георгий Победоносец» на площади Свободы в Тбилиси и многих других работ.

Дни детской книги России прошли в Дубае 3 и 4 мая 2025 года. В рамках мероприятия, организованного Российской государственной детской библиотекой (РГДБ) и компанией «Лукойл», состоялась выставка и мастер-класс известного художника и иллюстратора, лауреата премии Президента Российской Федерации в области литературы и искусства за произведения для детей и юношества 2024 года Ольги Ионайтис. Она проиллюстрировала около 160 произведений всемирно известных авторов, среди которых Шекспир, Гоголь, Андерсен, Гофман, Гримм, Перро, Бажов, Толкин, Линдгрен, Маршак, Диккенс и многие другие.

Специально для платформы Художники/Artists, созданной при поддержке Президентского фонда культурных инициатив, Ольга Ромуальдовна рассказала о секретах мастерства, о том, как важно поддерживать художников-иллюстраторов, почему ребенку жизненно необходимы бумажные книги и как выбирала девочку, которая стала прообразом главной героини романа Фрэнсис Бёрнетт «Таинственный сад».

— Как прошёл мастер-класс в Дубае?

— Очень хорошо. Честно, не ожидала, что придёт столько очаровательных детей и заинтересованных родителей. У нас было два блока для детей разного возраста. Писатель Анастасия Орлова рассказала про свои книги, ведущий психолог отдела творческого развития читателей РГДБ Надежда Потмальникова провела литературно-игровое занятие по сказкам Пушкина, а я читала с ребятами «Сказку о глупом мышонке» Маршака, а потом мы вместе рисовали мышку с мышатами. Судя по отзывам, все остались довольны.

— Вы очень плотно сотрудничаете с РГДБ. Они даже выдвинули вашу кандидатуру на соискание премии Президента РФ в области литературы и искусства за произведения для детей и юношества 2024 года, которой вы удостоились в конце мая. Насколько вам было важно получить эту награду?

— Для меня это большая честь и неожиданность. Но мне кажется куда более важным то, что государство начало вновь уделять много внимания именно детской книге, которая всегда нуждалась в поддержке. Так было, например, в СССР, а затем, видимо, было как-то не до этого. И вот сейчас ситуация постепенно стала меняться, и это хорошо.

В моем родном Политехе, который сейчас носит витиеватое название Института графики и искусства книги имени В.А.Фаворского Московского политехнического университета, каждый год выпускают около 100 молодых художников и дизайнеров. Но в книжной иллюстрации остаются единицы. Гонорары очень малы, а работа очень затратная. Издатели же никак не могут повлиять на ситуацию, так как иначе, по их словам, цены на книги вырастут до заоблачных высот. В итоге очень много талантливых молодых художников уходят в другие сферы — в рекламу, создание игрушек и так далее. И это очень обидно. Ведь детская книга — вещь очень важная для воспитания подрастающего поколения. Ведь, когда малыш еще совсем маленький, ему даже гаджеты не дают, а книжки он уже начинает разглядывать. А от того, какие картинки ребёнок увидит в первые годы жизни, в дальнейшем зависит не только формирование его эстетических приоритетов и образного мышления, но и в целом способность воспринимать прекрасное.

А потому меня так радует, что государство обратило взор на иллюстраторов. Помимо той премии, которая была вручена мне и которой я очень рада, существует ещё и Национальная премия в области детской и подростковой литературы, где также есть специальная номинация для иллюстраторов. В этом году её должны вручить в третий раз. В первый год приза в полтора миллиона рублей удостоились две замечательные художницы Анна и Варвара Кендель за книгу «Смотри: Байкал!». В прошлом году премию получила Анна Богданова за «Волга: один год из жизни пресноводного биома». А одного из старейших иллюстраторов Анатолия Иткина отметили в номинации за вклад в детскую литературу. Представляете, ему 94 года, а он продолжает активно работать. Такая поддержка позволяет делать более качественную работу, а это сказывается на образовании и воспитании наших детей.

— Вы сказали о том, что важно, какие картинки ребенок видит в первые годы жизни. Тогда какие требования нужно предъявлять к детской иллюстрации, чтобы она действительно формировала вкус?

— В первую очередь она должна быть качественной. При этом не думаю, что имеет смысл ориентироваться на какую-то одну стилистику. В конечном счёте все мы разные: кто-то любит Пикассо, а кто-то Брюллова, но и тот и другой — великие художники. Поэтому скорее я говорю о гармонии.

Например, в 90-е годы было дикое засилье иллюстраций с жуткими выпученными глазками, ужасных кричащих цветов. И, на мой взгляд, это сильно подпортило способность к образному мышлению и восприятию цвета у целого поколения. Сейчас ситуация, кстати, выравнивается понемногу.

— Насколько книга сегодня конкурентоспособна мультфильмам, они же тоже нарисованные.

— Это совершенно разные вещи. Мультфильм — это в какой-то степени готовая еда. За ребёнка уже всё приготовили и подали ему на тарелочке. А книга, где есть текст и картинки, включает сознание ребёнка, запускает способность генерировать образы самостоятельно. Картинки в книге лишь задают ориентир, остальное же происходит у ребёнка в голове. Он сам домысливает, додумывает и соответственно развивает собственное образное мышление, исходя из текста, который либо прослушал, либо прочёл. А в мультфильме картинки так быстро меняются, что просто нет потребности, а затем и способности что-либо придумывать.

— А если говорить о вашем творческом пути. Я прочла, что вы с самого детства знали, что хотите стать книжным иллюстратором. Как у вас появилось такое желание?

— С самого детства больше всего на свете я любила рисовать и читать. В первом классе у меня даже все тетрадки были изрисованы на полях.

— От учителей не влетало?

— Как ни странно, нет. У меня была очень хорошая первая учительница, которая мне это разрешала. Более того, отстаивала меня перед завучем. Она говорила, что учусь я хорошо, и если у меня есть потребность рисовать, то не нужно ее задавливать, чтобы, когда я стану знаменитым художником, я не могла никому сказать, что мне в детстве учителя запрещали рисовать в тетради. Попадало скорее от родителей. Не сильно, но я довольно часто слышала от них не слишком радостное «опять читаешь или рисуешь?». Девочка я была практичная. А потому довольно рано задумалась над тем, чем бы мне таким в жизни заниматься, чтобы можно было читать и рисовать на законных основаниях. Тогда же я сообразила, что есть профессия книжного иллюстратора, где можно читать пачками и рисовать сколько хочешь по работе.

— Правда, что родители вас отговаривали? Мол, картинки хороши по выходным, а работа нужна нормальная?

— Чистая правда. Мой папа учёный-атомщик, доктор наук, профессор, окончил Бауманский институт, более того, он там преподавал и был уверен, что поступать нужно именно туда. Но когда он понял, что я упёрлась не на шутку, то ездил со мной на просмотры сначала в училище, потом в институт. То есть меня отговаривали, но мне не мешали. Скорее даже помогали, когда почувствовали, что настроена я серьёзно.

— А когда уже ваша дочь заявила, что хочет стать художником, вы, зная все подводные камни профессии, не были против?

— Ни в коем случае, потому что есть профессия, а есть призвание, и когда оно тебя выбирает, то отказываться нельзя. Она, как и я, рисовала с самого детства. Правда, собиралась не в художники, а в космонавты. Зная её характер, уверена, что у неё и это бы получилось. В итоге она всё-таки остановилась на том, что хочет рисовать. Причём мы сначала пошли с ней в ту же художественную школу, где в своё время училась я. Но тогда был такой период, когда считалось, что ничему не надо учить, главное, чтобы ребёнок выплескивал свой внутренний творческий потенциал. И это ей быстро надоело. Однажды она приходит и говорит, что со мной хочет встретиться директор. Я очень удивилась, но, естественно, пришла в школу. Она меня встретила и говорит: «У вашей дочки очень странные наклонности. В свои десять лет она задает вопросы о том, как устроена перспектива, каковы пропорции человеческого тела, как нужно правильно выстраивать натюрморт». Я предложила ей попробовать поступить в Суриковский лицей при Российской академии художеств. Она закончила его, потом Суриковский институт, мастерскую станковой графики.

— Если я правильно понимаю, то вы рисуете акварелью. Как много времени уходит на создание книги?

— Тут всё зависит от объема издания, от количества страниц и, соответственно, от количества иллюстраций. У меня уходит довольно много времени: книга объемом 80 страниц — это примерно полгода работы. Но «Ветер в ивах» Кеннета Грэма я делала почти два года: там 240 страниц и довольно много иллюстраций. Плюс я ещё несколько рисунков сделала дополнительно, так как мне показалось, что получилось недостаточно. Это всегда очень индивидуально. Вероятно, если бы я владела компьютером, было бы быстрее. Я пробовала, но поняла, что не умею. Переучивать меня поздно.

Но замечу, что наш замечательный иллюстратор Игорь Олейников, обладатель золотой медали Андерсена (таких в нашей стране всего двое: он и Татьяна Маврина), тоже работает в материале, а не на компьютере. И он говорит, что так у художника остаётся предмет, оригинал. А это как раз то, что можно показать на выставке, то, что на самом деле с удовольствием приобретают музеи.

Я рецензирую дипломников в Политехе. Все-таки альма-матер, где меня учили бесплатно и учили очень хорошо. Я таким образом возвращаю. Опять же, это и сегодня лучший институт, где готовят художников книги. И девочки приносят на диплом потрясающие книги. Это, кстати, к вопросу об оплате. Раньше это была профессия мальчиков, так как в СССР за неё очень хорошо платили. И значит, приносят они книги, дух захватывает. А когда просишь показать оригинал, как того требует регламент, то становится немного грустно. Исходники далеки до совершенства. Доводит их уже компьютер. Для книги, может, и нормально, но на выставке показать — затруднительно.

Мне ещё на заре компьютерной эры говорили, что пройдёт пару лет, и я никому не буду нужна со своими акварельками, но прошло тридцать, и я по-прежнему рисую, и это востребовано. Так что не верю в эту страшилку, что всех заменит компьютер и искусственный интеллект.

— Почему выбрали для себя акварель?

— Я пробовала множество разных материалов. Я до сих пор рисую и цветными карандашами, и тушью, но акварель — это моя техника, с которой я сроднилась. Она мне послушна, и с ней я могу достичь любого эффекта. Мне нравится свечение, которое она даёт, её прозрачность и глубина.

Я же работаю в технике классической акварели, когда на картинку накладывается до 40 слоёв краски. Причём накладывается постепенно. Меня учил известный акварелист Владимир Петрович Панов, который, когда рассказывал, как работает акварель, говорил, что после того, как положено несколько первых слоёв, нужно дать рисунку сутки просохнуть. Я думала, что он прикалывается. Это же акварель, вода, бумага. Чему там сохнуть? Но сейчас, когда даю мастер-классы, говорю ровно то же самое. Это послойное нанесение, как лессировка в масляной живописи — именно это даёт глубину цвета и пространства. И в этом есть магия. Я не химик, но наутро следующие слои ложатся иначе. Причём я пробовала сушить феном — эффект не тот.

— На сегодняшний день у вас более 160 книг, среди которых и Андерсен, и Гоголь, и Толкин, и Линдгрен, и многие другие. Есть любимые персонажи, и те, кто не давался, хоть тресни?

— На данный момент одни из любимых — герои Кеннета Грэма «Ветер в ивах» и персонажи сказок Самуила Яковлевича Маршака, которые недавно вышли в издательстве «Малыш». Там «Сказка об умном мышонке», «Сказка о глупом мышонке», «Курочка Ряба и десять утят» и «Тихая сказка», где серый ёж был очень тих и ежиха тоже, и ребёнок был у них — очень тихий ёжик. Это из последнего.

Я очень люблю свою работу с «Оливером Твистом». У меня долго не было возможности сделать книгу Диккенса, так как она находится на стыке между детской литературой и подростковой. А в книгах для подростков обычно уже не так много рисунков, а хотелось проиллюстрировать богато. В итоге в издательстве «Верже», которое входило в состав холдинга «Лабиринт-пресс», дали мне возможность нарисовать эту книгу. Очень довольна двумя книгами из трилогии Фрэнсис Бёрнетт — «Таинственный сад» и «Маленький лорд Фаунтлерой».

— А из того, что не давалось?

— Вот тут сложно. Я не беру книг, которые мне не нравятся, а если они мне нравятся, то они рано или поздно нарисуются. Хотя был один момент. В 90-е годы мне предложили нарисовать картинки для энциклопедии «Аванта+» Так вот картину торфоразработок я нарисовать не смогла.

— Говорят, что у ваших иллюстраций есть прототипы, реальные люди. Правда ли это?

— Чистая правда. И вот тут как раз много разных историй. Например, я очень долго искала девочку для «Таинственного сада», героиня которого сначала худая, бледная, злая и вредная, а в финале — добрая, умная, отважная и красивая. Трансформация личности налицо. Как хочешь, так и ищи. Я пришла в художественную школу, попросила дружественного директора о возможности посмотреть одиннадцатилеток, которые там занимаются, потому что в моём окружении подходящей девочки не нашлось. Меня пригласили на урок скульптуры, рассказали, кто я, что мне нужно, какой персонаж. Смотрю и понимаю — беда. Либо они откровенно славянской внешности и точно знают, что красавицы, либо восточной внешности и тоже знают, что красавицы. Ни те ни другие на английскую девочку, которая поначалу считается «гадким утенком», не тянут. Тем не менее решила всех сфотографировать. И вот подхожу к девочке, которая не оборачивалась, когда меня представляли, и вижу — стоит такая худенькая, лицо остренькое, может подойти на героиню. Спрашиваю, можно ли её сфотографировать. Она отвечает: «Нет, кто знает, зачем вам моё фото». Я ей объясняю, говорю, что меня же только что директор представила. А она: «Я не слушала, видите же, работаю». Думаю, отлично, с характером, прям каким нужно. Я ещё раз все объяснила, вроде согласилась. Прошу сделать лицо, как будто всё бесит. Она отвечает: «А меня по жизни всё бесит». Потом попросила её выглянуть из-за двери, как будто бы она увидела нечто прекрасное. Картинка, которая потом у меня получилась, была напечатана на обложке. Само собой, я потом связалась с родителями, взяла у них все необходимые разрешения. Мы с ней сделали более 400 кадров.

В этой же книге для персонажа позировал один из моих племянников. Замечательно отработал. А потом, когда стал постарше, пользовался книгой в своих интересах. Приходил с барышней в книжный магазин «Москва», подводил её к стенду, где стоял мой «Таинственный сад», листал книгу и говорил: «Видишь, как персонаж на меня похож». И когда девушка начинала восхищаться, добавлял: «Так это я и есть, это моя тётя рисовала».

Ещё один персонаж получился сразу из двух мальчиков: один подходил по фигуре, второй по лицу. Смешно, но я детей даже в метро разглядывала, и порой у родителей это вызывало вопросы.

Ну и, конечно, очень часто моделью становится муж, потому что он всегда под рукой и готов прийти на помощь. Легенду о Тристане и Изольде он мне регулярно припоминает. Дочки ещё маленькие были, сестёр рядом не оказалось, но я его и посадила в позу Изольды — позировать. Он неделю спину потирал и говорил: «Не понимаю я вас, женщин, как вы так сидите, это же позвоночник сломать можно». Но ничего, выдержал.

— Вы как-то сказали, что мечтаете сделать рисунки для «Хроник Нарнии» Клайва Льюиса. А в чём загвоздка?

— В завещании самого Льюиса, где он прописал, что книга может издаваться только с теми иллюстрациями, которые были сделаны к первому изданию. Настолько они ему понравились. Они, кстати, действительно, прекрасны, но прошло уже столько времени, что можно было бы очень интересно эти миры покрутить. Там настолько много можно создать вокруг того, что написано, дух захватывает. Мне кажется, что нет такого иллюстратора, который об этой книге не мечтает. У меня много друзей-иллюстраторов, и я не знаю никого, кто бы не хотел.

Все ждут, когда истечёт 70 лет после смерти Льюиса, чтобы, согласно авторскому праву, можно было попробовать сделать новое издание с новыми рисунками. Ведь примерно та же история была с «Маленьким принцем», которого можно было иллюстрировать только картинками самого Экзюпери, и только совсем недавно запрет спал.

Думаю, что если появится возможность сделать «Нарнию», то будет битва художников.

— Насколько иллюстратору, на ваш взгляд, нужны, познания в авторском праве?

— В этом нужно разбираться. Вы же должны понимать, что подписываете, когда заключаете договор с издательством. Передаёте ли права навсегда, на время или на конкретный тираж. Хотите ли оставить за собой право печатать открытки, постеры, календари. Всё это нужно документально заверять. К сожалению, те, кто в этом не разбирается, подписывают невыгодные для себя условия, и винить, кроме себя, им некого.

Но у нас в профессии есть большой плюс. Зачастую все договоры — на пять лет. И если книга хорошо продаётся, то при переиздании происходит перезаключение договора, а значит, вам повторно заплатят гонорар за уже сделанную работу. У нас даже шутят, что нужно продержаться первые пять лет после первого контракта, а дальше пойдут переиздания.

— У вас были случаи, когда ваши права нарушались?

— Много раз, но мне зачастую просто лень судиться. Опять же, потратить жизнь на то, чтобы отслеживать, как бы кто не превратил мою картинку в мозаику, не моё. Но расскажу пару смешных историй.

Например, в 90-е я сделала книгу Радия Погодина «Где ты, Гдетыгдеты?» про мамонтёнка. Книжка вышла в издательстве «Терра» в серии «Маленькие человечки».

И каково же было моё удивление, когда через несколько лет мне привезли экземпляр из Узбекистана, где мои иллюстрации были обведены через копирку, но просто переведены в ч/б. Но тогда у нас ещё не так всё строго отслеживалось, как сейчас.

Ещё она история, которая мне запомнилась, произошла в Нижнем Новгороде, куда меня несколько лет назад пригласили провести мастер-классы. Сопровождающий повёл меня в ресторан ужинать, и первое, что я увидела, войдя в ресторан, — во всю стену моя иллюстрация к «Ночи перед Рождеством» Гоголя. Конечно, это народная слава, но я всё же сфотографировала и написала в «Росмэн», так как права принадлежат им, если хотят, то пусть разбираются.

И есть ещё очень смешная история про то, как иногда нетривиально используют мои работы. Не так давно мне во «ВКонтакте» написал молодой человек. Он набил нарисованных мною персонажей на икры. Была такая книга «Буруты и грулики» австралийского писателя Сиднея Вейкфилда. Прав на неё сегодня у нас в стране точно нет, но мальчик на ней вырос, и она ему так запала, что взрослым он перевёл её в тату.

— Могу спросить, какие книги у вас сейчас на подходе?

— Летом выйдет мой Андерсен, которого я очень жду. Это юбилейное издание, в нём больше 200 страниц. Работала я над ним почти три года. Спасибо издательству за терпение. Но я сделала несколько больше, чем мы обговаривали.

Я очень люблю сказки Андерсена за их тягучую интонацию, там все эти чуть тоскливые нотки даже в счастливых историях. И за ожидание чуда, которое есть в каждой из них. И даже если всё печально заканчивается, всё равно остаётся ощущение, что на самом деле чудо случилось, просто нам про него не рассказали или мы его сразу не заметили. Из того, что нарисовано, мне больше всего нравится моя «Русалочка».

Потом будет презентация взрослой книги в рамках «Красной площади». Потом, надеюсь, что удастся немного отдохнуть.

предоставлено Ольгой Ионайтис

Совфед и Госдума планируют существенно упростить и расширить патентную охрану софтверных технологий, интерфейсов и других ключевых элементов IT-продуктов. Законопроект о так называемых софт-патентах внесен в нижнюю палату парламента председателем Совета Федерации Валентиной Матвиенко, председателем Комитета Совета Федерации по науке, образованию и культуре Лилией Гумеровой и председателем Комитета Госдумы по науке и высшему образованию Сергеем Кабышевым. Идею адаптировать институт патентного права к нуждам самой крупной российской креативной индустрии — отрасли IT— высказал осенью прошлого года председатель Комитета по креативным индустриям и интеллектуальной собственности РСПП Андрей Кричевский на заседании профильного совета под руководством Валентины Матвиенко. Над документом по поручению главы Совфеда работали специалисты Российского центра оборота прав на результаты творческой деятельности (РЦИС) и Роспатента при участии Исследовательского центра частного права имени С.С.Алексеева.

Сегодня патентная охрана ориентирована главным образом на потребности материального производства. Именно поэтому изобретение должно непременно относиться к «способу осуществления действий над материальным объектом с помощью материальных средств», полезная модель может представлять собой исключительно «устройство», а термин «промышленный образец» ассоциируют с кустарными или промышленными изделиями.

В то же время, по словам Лилии Гумеровой, прикладные задачи самых разных отраслей экономики все чаще решаются с помощью программных решений, не имеющих материального воплощения:

- Компьютерные алгоритмы помогают решать задачи в области логистики, транспорта, добывающий и обрабатывающей промышленности, энергетики, безопасности и в других областях человеческой деятельности.

Она отметила, что складывается парадоксальная ситуация, когда, желая получить не только авторско-правовую, но и патентную охрану разработки, представители IT-сообщества вынуждены искусственно адаптировать патентные заявки к требованиям действующего закона.

- Патентные заявки оказываются перегруженными избыточной информацией об аппаратной составляющей предлагаемого решения, что делает их сложными для понимания. В итоге компании вынуждены нести серьезные издержки на услуги патентных поверенных, которые переложат формулу изобретения на язык индустриальной эпохи, — отметила Лилия Гумерова. -Благодаря изменению законодательства мы создаем простой и эффективный механизм для патентования IT-решений, что позволит не только увеличить количество патентов в этой сфере, но и вывести отечественные IT-компании из "серой зоны", полностью легализовать их нематериальные активы и гарантировать безбарьерное вхождение на рынок интеллектуальной собственности и инвестиционного капитала.

Патентное ведомство в свою очередь тратит много человеко-часов, чтобы попросту выделить в этом изощренном описании суть решения.

По словам Андрея Кричевского, законопроект разрубает этот гордиев узел, указывая на то, что изобретение может быть, среди прочего, реализовано на компьютерном устройстве:«Это позволит излагать в заявке только суть изобретения, а не описывать его в терминах процессора, памяти, устройств связи и так далее. По предварительным оценкам, снижение издержек на подготовку заявки и ее рассмотрение патентным ведомством даст 20–30%-ный рост патентной активности в перспективе двух-трех лет». Эксперт убежден, что Россия первой из стран «спрямила путь» разработчикам софтверных технологий. Во всех других странах они вынуждены прорываться через архаичные традиции патентной системы с помощью судебных прецедентов.

Возрастет и количество сделок с патентами. Дело в том, что сегодня патенты на IT-решения попадают в категорию вычислительной техники — как раз из-за компьютерной терминологии, содержащейся в формуле. Будучи очищенными от этого балласта, заявки попадут в те классы, к которым в действительности относятся. Если компьютерная программа решает проблему пробок на дорогах, ее включат в класс решений для дорожного движения, а не в класс вычислительной техники лишь на том основании, что она работает на компьютере. Это упростит поиск по базам патентной информации потенциальных покупателей, что даст рост числа сделок на 9–14% за два года.

Законопроект также позволит патентовать софтверные полезные модели, а именно программные решения, работающие на типовом «железе», в случае если именно софт-часть дает устройству новую полезную функцию. Это может быть ПО для пылесоса, кофеварки или умных часов. Как и в случае изобретения, теперь не придется описывать взаимодействия программы с «железом», достаточно будет описать саму «прошивку».

К софт-устройствам будут отнесены и обученные нейросети, представляющие собой синтез вычислительной модели и структурированных данных.

- Сплав данных, кода и внутренней функциональной архитектуры по своей природе представляет собой именно устройство, только реализованное на типовой аппаратной базе. Появление нового объекта породит новый рынок софт-устройств. Мы ожидаем, что регистрирование новых, оборотоспособных объектов может достичь нескольких тысяч полезных моделей в год, а число сделок с ними через три года может исчисляться десятками тысяч, ­— пояснил Андрей Кричевский.

Наконец, законопроект позволит патентовать промышленные образцы, существующие только на экране компьютера. Сегодня возможность патентования интерфейсов компьютерных программ и их элементов на практике существует, однако формулировки ГК РФ оставляют у дизайнеров впечатление, что речь идет исключительно о промышленных или кустарных изделиях. Более точные лингвистические конструкции стимулируют IT-сектор активнее патентовать интерфейсы программ и их элементы. Кроме того, появится принципиально новая возможность патентной охраны динамических интерфейсов и персонажей компьютерных игр. Предполагается, что все это позволит увеличить патентную активность по промобразцам на 10-20% в год.

Новое регулирование выгодно в первую очередь небольшим, инновационным IT-компаниям, стремящимся получить сильную патентную охрану собственных решений, но не располагающим значительными финансовыми и организационными ресурсами для того, чтобы готовить переусложненные заявки, выдающие цифровое за материальное. Простой и понятный алгоритм патентования IT-решений позволит такому бизнесу существенно нарастить нематериальные активы и найти новые источники заработка за счет лицензирования использования своего продукта, который может становиться основой для нового ПО.

Новый выпуск программы «Светская хроника» покажет Пятый канал 23 мая 2025 года. Героями выпуска станут Леонид Агутин, Алиса Аршавина, Диана Гурцкая, Любовь Успенская и др.

Леонид Агутин рассказал об опасных последствиях звездной болезни. Правда ли, что однажды певца чуть не убили, а хит про босоногого мальчика спас ему жизнь? Что помогает артисту оставаться в идеальной форме? И какой подарок он преподнес дочери, чтобы та наконец задумалась о наследниках?

Диана Гурцкая раскрыла подробности о том, как складывается ее жизнь после потери мужа. Кто теперь заботится о незрячей артистке? Кем собирается стать единственный сын знаменитости от брака с Петром Кучеренко? И думает ли исполнительница о втором замужестве?

Любовь Успенская разоткровенничалась: ее дочь влюбилась. Чем занимается спутник Татьяны? Почему он до сих пор не познакомился с потенциальной тещей? Как певица относится к увлечению наследницы танцами на пилоне? Что сейчас происходит в личной жизни самой королевы шансона? И зачем она по выходным кричит в лесу?

Юморист Александр Морозов ищет новую жену. Из-за чего не сложились предыдущие отношения артиста? Чем закончился его недавний роман с 18-летней избранницей? Как звезде удалось сбросить 80 килограммов? Сколько денег он потратил на пластические операции? И правда ли, что мужчина готовится к пересадке волос?

В программу также войдет эксклюзивное интервью Алисы Аршавиной о тяжелом разводе с футболистом, поиске себя в 40 лет и тяжелейших проблемах со здоровьем. Как женщина лишилась носа? Почему от нее отказывались многие пластические хирурги? И сколько операций перенесла Алиса, чтобы восстановить лицо?

Эфир в 23.10.