Когда б вы знали, из какой кошары…

...вдохновенье приходит во время беды...

Иногда - при отсутствии света, воды,

При работе плохой унитаза,

При повышенном запахе газа,

При погроме, при землетрясеньи,

И почти никогда - в воскресенье.

Роман Самсонов

Как известно, талантливый человек пишет, когда приходит вдохновение.

А профессионал – к среде. Ну, или к понедельнику. Короче, к сроку. Я, вероятно, в чистом виде не отношусь ни к одному из этих человеческих типов. Поскольку мои творческие порывы подстёгиваются не только приближающимся дедлайном, но и иными, более интересными стимулами. Отнюдь не всегда масштабными, из серии «когда б вы знали, из какого сора…». Короче, процесс бывает любопытен. И не далее как в сентябре этого года я оказалась в подобной ситуации, о которой теперь, когда всё завершилось, можно с удовольствием вспомнить.

Участие в качестве члена жюри в кинофестивале «Живая тропа Дерсу» подарило мне возможность попутешествовать по Тыве и горному Алтаю. Обычно на подобных мероприятиях, да ещё вдали от дома, легко забыть о всяких там работах-заботах. Что я, собственно, и сделала. Благо организаторы фестиваля позаботились о том, чтобы наше расписание предусматривало много интересного. Типа многочасовых переездов на уазике-«буханке» по долинам и по взгорьям, а также непосредственно через горные перевалы. Красоты при этом вокруг были неописуемые, но никакого «…и пальцы просятся к перу, перо к бумаге» не возникало. Впитывали впечатления только через органы чувств и порой – посредством фотоаппарата.

Но даже несмотря на всё вышесказанное, я регулярно вспоминала, что сочиняемая мною новогодняя пьеса для «Самарта» под названием «Жених-змей» пребывает – ай-яй-яй! – в не совсем готовом состоянии. Правда, к тому моменту у этой сказки уже был чётко выстроенный сюжет, «говорящие» имена для персонажей – дровосек Сам Пень, его жена Дай Чай и так далее, прописаны большие стихотворные куски, но… Случилась наполненная экзотикой поездка, и мозг отказался продолжать работу над китайской сказкой, застопорившись где-то на песне Сам Пеня. Что было странно, поскольку её музыкальная основа довольно мелодична.

Кроме того, как обычно бывает в подобных ситуациях, написанные ранее фрагменты текста тоже стало казаться автору – то бишь мне – абсолютным бредом, недостойным того, чтобы разыгрывать его перед детьми на театральном представлении. В итоге я считала дни до возвращения домой, но не потому, что соскучилась, а потому что была стопроцентно уверена, что Юрий Иванович Долгих, которому предстояло ставить мою сказку в качестве режиссёра, обязательно встретит меня на самарском вокзале с одной-единственной целью – убить на месте.

Переломный момент случился, когда наша «буханка», преодолев в течение дня один из горных перевалов Монгун-Тайги, решила «закипеть» посреди степи, километров этак за шестьдесят до цели нашего переезда – алтайского посёлка Кош-Агач.

Поблизости из признаков цивилизации была только заброшенная кошара, вокруг которой были аккуратно разложены кучки кизяка, который, как известно, хорошо горит, но разжигается с трудом. И, поскольку перспектива заночевать в степи маячила очень явно, сопровождающие нас тывинцы затеяли разводить костёр из кизяка. Разгораться этот усохший продукт овечьего пищеварения как-то не стремился, а плескать в него бензин экологическое тывинское сознание, видимо, не позволяло. «Газета есть?» - спросил один из наших проводников по имени Ян, в чьи обязанности входило установление дипломатических отношений между нами и местным населением. Газеты у нас не было, но зато в моей сумке лежало несколько листов бумаги с распечаткой фрагментов сказки «Жених-змей». Я не без основания полагала, что имея их перед глазами, я смогу легче подстёгивать себя на дальнейшее сочинение текста.

Слегка поколебавшись, я отдала Яну листы со стихами на растопку, и побрела осматривать окрестности. При этом в голове как-то само собой зазвучало обращение к местным духам. Видимо, сказалось продолжительное общение с тывинцами, для которых шаманизм – явление естественное, как вода и воздух. Суть моего мысленного монолога была примерно такова: «Вы уж простите, уважаемые духи, что мы невольно нарушили покой ваших владений! Поспособствуйте тому, чтобы наша «буханочка» всё-таки завелась, и мы бы добрались до цивилизации. Взамен я уже пожертвовала вам самое дорогое, что у меня есть – продукт творчества!..»

То ли местный воздух был настолько пьянящим, то ли сработал дар самоубеждения, но к кострищу я возвращалась почти уверенная в том, что духи на мою просьбу ответили согласием. А бумажные листы со стихотворными строчками, соответственно, догорают на жертвенном костре. В реальности же мне представилась иная картина. Наш пожилой проводник по-прежнему пытался разжечь кизяк в чистом виде, а Ян, улёгшись на землю, весело и громко читал, глядя в мои распечатки:

Давным-давно, в провинции Китая

Как все, о счастье призрачном мечтая,

Но проводя в работе целый день,

Жил дровосек по имени Сам Пень…

«Эй! - сказала я. - Ты чего делаешь?! Я ж тебе их на растопку отдала!» - «Не!.. ответил Ян. - Весёлая сказка! Дочке отвезу!..» И продолжил декламацию.

Опасаясь, что духи передумают, и мы не только не доберемся до цивилизации, но и останемся без тепла и горячего чая, я всё-таки убедила Яна пустить бумаги на растопку. Хотя, не скрою, подсознательно возликовала по поводу столь искреннего положительного восприятия моей сказки суровым тывинским парнем.

Спустя минут десять после того, как костёр весело запылал, и над его огнём даже разместился котелок с водой, водитель, вынырнув из недр мотора, сказал: «Попробуем поехать!..» И всего лишь через каких-то три часа, мы, растряся печёнки на алтайских холмах и спугнув по дороге довольно крупного зайца, въехали в Кош-Агач.

Я совру, если скажу, что после этих событий у меня сразу же открылось второе творческое дыхание. Первые желания были куда проще – баня, чай, упасть горизонтально. И впереди нас ожидал ещё долгий маршрут по Чуйскому тракту, затем – через шукшинские места до Новосибирской области, и, наконец, собственно в город Новосибирск, где мы погрузили себя с рюкзаками в купе скорого поезда. И вот там-то, под стук колёс, после первых суток отсыпания, у меня начала складываться сначала песня Сам Пеня, а потом и другие недописанные тексты…

Разумеется, я не привезла в Самару окончательного варианта сказки - всё в темпе дописывалось уже в родных стенах. И режиссер не убил меня только по доброте душевной, а ещё потому, что, помимо всего прочего, я привезла из своего путешествия настоящую китайскую шляпу. Её мне подарила знакомая тывинка, которая купила этот головной убор – ни много, ни мало – у подножия Великой Китайской стены. Тоже, знаете ли, немалый стимул для творчества. Кстати, имя у этой знакомой оказалось созвучным с именами героев «Жениха-змея» - Чойгана Санчай. Что, опять-таки, не могло не вдохновлять!..

Алёна Самсонова

Творческий вечер Вениамина Смехова «Театр моей памяти» состоится 28 мая 2024 года на Основной сцене Московского драматического театра имени М.Н.Ермоловой.

- Эта поэтическая встреча — парафраз одноимённой телевизионной передачи, в которой Вениамин Борисович Смехов когда-то рассказывал о дорогих ему людях, о местах и событиях, оказавших влияние на его жизнь, - сообщается в анонсе на официальном сайте театра. - В ней он вспоминал о Театре на Таганке, о Юрии Любимове и Владимире Высоцком, о Лиле Брик и Владимире Маяковском, о Евгении Евтушенко и Андрее Вознесенском, о Петре Фоменко и Александре Пушкине, о великом и тогда ещё малоизвестном драматурге Николае Эрдмане… И недавно родилась идея снова поговорить о них, но теперь – стихами: сложить поэтическую программу, в которой можно вспомнить и поклониться всем тем, без кого жизнь была бы бедной и бессобытийной.

Показы спектакля «Ничего, что я Чехоff?» состоятся 22 мая и 13 июня 2024 года на Основной сцене Московского драматического театра «Модерн». Режиссёром спектакля стал художественный руководитель театра Юрий Грымов.

- Эта постановка об особом человеческом состоянии — состоянии актёра, когда театр становится смыслом существования, когда человек перестаёт принадлежать себе, а всецело подчиняется искусству, - говорит режиссер.

В основу спектакля легла история заслуженного артиста РСФСР Михаила Чехова. После его отъезда в 1930-х годах в Советском Союзе его имя пытались предать забвению. Находясь в эмиграции, он сделал головокружительную карьеру, но до конца своих дней считал, что не сумел найти своего места в мире и в искусстве.

- Я переживаю огромную, страстную и самую безнадежную любовь в своей жизни — любовь к русскому театру, - писал Михаил Чехов.

По словам создателей, «Ничего, что я Чехоff?» – страстная и пронзительная история о любви и невероятной жизни Михаила и Ольги Чеховых. Михаил Чехов – актёр, педагог и режиссёр основал собственную театральную школу, воспитал не одно поколение артистов, получивших мировую славу. Ольга Чехова – государственная актриса Третьего рейха, по некоторым сведениям, работала на три разведки одновременно.

- Особенный спектакль создателя грандиозных масштабных постановок – жизнь главной героини воссоздается с помощью приёмов камерного театра. Подбор музыки и света, а также продуманная сценография акцентируют внимание зрителей на смыслы, заложенные режиссёром, и на фантастическую игру актёров, - говорится в описании проекта.

В спектакле занята прима театра «Модерн» – заслуженная артистка РСФСР Анна Каменкова, удостоенная за образ Ольги Чеховой Театральной премии «МК» в номинации «Лучшая женская роль».

Ранее на сцене театра «Модерн» состоялись показы драмы «На дне» в постановке Юрия Грымова по пьесе Максима Горького. В своей постановке режиссер переместил действие спектакля из условной Хитровки на Рублёвку.

Советский и белорусский оперный певец, народный артист Беларуси Василий Ковальчук ушёл из жизни 12 мая 2024 года.

- Ушел из жизни народный артист Ковальчук. В январе ему исполнилось 80 лет. Коллектив Большого театра Беларуси безмерно скорбит в связи со смертью ведущего солиста Белорусской оперы и выражает искренние соболезнования родным, близким, коллегам Василия Васильевича, - сказано в некрологе, опубликованном на сайте театра.

Василий Ковальчук - выпускник Львовской государственной консерватории. С 1977-го - солист Львовского государственного театра оперы и балета, с 1989-го - солист Большого театра Беларуси. В репертуаре артиста были басовые партии Рыгора в «Дикой охоте короля Стаха», Абемелеха в «Самсоне и Далиле» Сен-Санса, Тимура в «Турандот» Пуччини, Даланда в «Летучем голландце» Вагнера, Мороза в «Снегурочке» Римского-Корсакова, Рамфиса в «Аиде» Верди, Фигаро в «Свадьбе Фигаро», Лепорелло в «Дон Жуане» Моцарта и др.