Сергей Соловьев рассказал, почему пишет сценарии голым (Видео)

Новый выпуск программы «Легенда», гостем которой стал кинорежиссер Сергей Соловьев, вышел на канале RTVI 19 мая 2021 года. В интервью он рассказал о том, как прошла «молчаливая драка» с Ким Чен Иром и почему его больше не пускают в Северную Корею, что помогло ему подружиться с Ричардом Гиром.

- С Ким Чен Иром была молчаливая драка, причем он был мощный, сильный, а я был совсем клоп, - вспомнил Соловьев. - Я понимал, что если он захочет, меня соплей перешибет мгновенно, он на несколько лет старше меня был. А всё это происходило у бассейна и было очень молчаливо, как будто бы еще не заговорил. Он меня пихнул головой в бассейн, я там стал пускать пузыри. Потом он меня отпустил, я вынырнул и ухватился зубами ему за ляжку, это я до сих пор хорошо помню! Как зверюга, меня оторвать не могли. Вот и весь разговор, очень короткий, но запоминающийся.

Теперь режиссера больше не пускают в Северную Корею:

- Я просился несколько раз с какими-то делегациями: «Возьмите меня, я же все-таки оттуда». Но корейцы не пускали, потому что мой отец немало сделал для того, чтобы Ким Ир Сен там поселился накрепко, - сказал Соловьев.

В интервью режиссер признался, почему ему иногда нравится писать сценарии голым.

- Если на мне была, допустим, кепка, ну лишнее, и всё остальное тоже лишнее, то я не мог писать, - рассказал он. - Помню странную эту историю, когда мне нужно было очень сконцентрироваться, и какую-то сценарную школу я провел в этой концентрации. В пятницу мне заказывали сценарий, а в понедельник я его приносил готовым. И я понимал, что мне ничего лишнего не нужно, и как-то так обнажался перед листочком бумаги.

Рассказывая о дружбе с Ричардом Гиром, Соловьев вспомнил, что они познакомились на Московском кинфестивале.

- Он буддист, трезвый человек, - рассказал режиссер. - Но Московский фестиваль тех времен, тогда он опять-таки был безъязыковый, и тяга к общению была такая большая, что приходилось пить водку и лицом что-то такое дружественное изображать. И придумали они гениальную аферу, руководители тогдашнего Московского фестиваля, на один день хотя бы их отправлять поездом «Красная стрела» до Питера, чтобы они в Питере выходили, а дальше что? — опять пить водку. И Ричарда, уже просто испугавшись этого спросили: «Может быть, кто-нибудь не хочет водку, а хочет на какую-нибудь экскурсию?» Он говорит: «Я хочу на экскурсию». Его отвели на Мойку, в квартиру Пушкина. Наверное, там был какой-то замечательный экскурсовод, который рассказал ему, кто такой Пушкин, что это такое. И он был шокирован, это даже перебило водку совершенно, вся эта история с Пушкиным, с Натальей Николаевной, с Геккерном вызвала у него колоссальный интерес. И тут была переводчица Маша Валентинова, которая меня с ним познакомила со словами: «У него тоже интерес к Пушкину перебивает интерес к водке, он сильнее». Он говорит: «Хорошо, окей». И пошло-поехало.

Вспомнил режиссер и об отказе снимать Марчелло Мастрояни в своём фильме.

- Мне сказали, что Марчелло Мастроянни снимался в Москве в фильме «Подсолнухи», и ему «Мосфильм» задолжал в долларах какую-то адскую сумму, - рассказал Соловьев. - Он сказал, что он простит все эти долги, если ему дадут сыграть что-нибудь в Чехове. Никакого Чехова на «Мосфильме» тогда не крутилось, ничего. Они говорят: «Ну вот есть такая...». И я понял, что я буду идиотом в глазах всех, если откажу Марчелло Мастроянни, но предать Жору в костюме от Муслима Магомаева — это вообще исключалось. Как это я могу какого-то Мастроянни выбрать? Да, он хороший, я уже тогда и «Восемь с половиной» посмотрел, но Жора в костюме от Муслима Магомаева — это же такая прекраснейшая вещь! И я просто саботировал всё это дело, а Жора в костюме Магомаева проследовал со мной всю мою жизнь.

Зашел разговор и о предвыборной кампании Ельцина «Голосуй или проиграешь».

- Я тогда наслушался Цоя, «Перемен! Мы ждем перемен!». Я тоже ждал перемен. И согласился, - признался Соловьев. - Там был замечательнейший продюсер всего этого дела, Стас Намин. И он был совершенно оригинальным продюсером, таким внутренне озаренным. Я никогда не забуду, например, наши пресс-конференции: мы все сидим, такие надутые, и что-нибудь неприятное говорят нам всем, в частности Стасу и всей ситуации вообще, что лучше назад в коммунизм или вперед куда-то неизвестно. И вместо того, чтобы вступить в благородную полемику, Стасик перелезал через стол и начинал бить морду. Кто голосовал, кто проигрывал, а мы всё время Стасика освобождали из милиции, потому что он по-другому не понимал никакого продюсерства. Вот эта страсть продюсерства! Цой, который «Перемен! Хотим перемен!».

В интервью режиссер рассказал также своей третьей жене Татьяне Друбич, которой было 14 лет на момент знакомства.

- Меня ничего не смущало, - признался он. - Когда смущает, хочется забыть, а я так всё это реально помню... Мы с Таней до сих пор ближайшие люди на белом свете. Мы прожили больше 60 лет вместе, и у нас замечательная дочь Аня, замечательные внуки. И я к Тане отношусь сегодня так же, как тогда, когда ей было 14 лет. Мне Таня, кстати, очень хорошо говорила, когда мы поженились: «Ты странно себя ведешь… Я же тебя могу в любой момент посадить, я такое могу рассказать на суде, в любой момент сядешь как миленький на 15 лет, понимаешь?». Не понимаю.