Владимир Шахрин: «Я не верю ни в идеальное государство, ни в идеальный политический строй, ни в абсолютную свободу, ни в абсолютную демократию»

О ЦЕНТРЕ ЕКАТЕРИНБУРГА

- Говорят, что храм исторически здесь находился. Но я его не помню и не знаю ни одного человека, который бы помнил. Зато у меня есть фотография, где мои бабушка и дедушка гуляют со мной у этого фонтана, сидели на скамеечках там. А с отцом мы делали модели и запускали их в этом фонтане. Вот это мой город и мой кусочек жизни. И мне кажется, всё там вполне гармонично. Мне кажется, не надо ничего рушить. Вот и всё.

Я и Краснознамённую группу особо не замечал и часы не замечаю. Вот еду и не вижу. Пытаюсь сейчас восстановить в памяти. Ну, вроде что-то там стояло. Никто туда не ходил, не поклонялся, и к часам к этим, ну, так, особо никто. Это ведь исторический центр города. Самый что ни на есть. Вполне возможно, это может стать какой-то нулевой точкой туристической. И там будет расположен какой-то 3D-макет города, например, и всё подписано будет. Это есть во многих европейских городах. Ты приходишь в центр и понимаешь: "Ага, вот я нахожусь здесь, вот это бывший завод, это Плотинка, вот здесь вот музей стоит, вот это сюда, вот это здание я обойду". Такой некий поинт, некая туристическая точка. Всё.

Не надо там ничего возводить масштабного. Я согласен с архитекторами, которые это говорят. Там хороший вид с дороги, отовсюду, панорама. Почему там нужно обязательно хрень какую-нибудь поставить? Я тут всё детство провёл. Я очень хорошо знаю эти места, потому что вот здесь через дорогу, где сейчас музей находится, жили мои бабушка с дедушкой. И помню, как не было этой набережной, стоял просто зеленый забор, и с горки прямо туда вниз, на лёд, на реку катались. Цеха на той стороне я помню. Вокруг этого места всё крутилось в городе. 

ДРУЖЕН ЛИ С ГУБЕРНАТОРОМ КУЙВАШЕВЫМ

- Нет. Я его видел два раза в жизни. Один раз с ним встречался у него, и это была его инициатива, а другой раз - у нас на концерте, в гримёрке. Это полторы минуты и всё. Абсолютно официальные отношения. Бегунов с ним общается гораздо чаще, потому что он ходит на хоккей, и они там пересекаются. У Бегунова есть телефон губернатора. А у меня солдатский принцип: подальше от начальства, поближе к кухне.

О ХОРОШИХ ОТНОШЕНИЯХ С ВЛАСТЯМИ

- Можно иметь хорошие отношения, но лучше – нейтральные. Это лучше всего. По предыдущему опыту я знаю, что вряд ли чем-то когда-то помогут. Группа "ЧайФ" ничего никогда не просила ни у кого из властей. И если я просил у президента страны раз в жизни, то за Егора Бычкова, за пацана за этого. И больше ничего. 

ОБ ОБЩЕСТВЕННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

- Я не идеалист. Я не верю ни в идеальное государство, ни в идеальный политический строй, ни в абсолютную свободу, ни в абсолютную демократию. Этого не существует. Поэтому есть какое-то личное пространство, где мне бы хотелось чувствовать себя свободным. И вот за это личное пространство, конечно, стоит выступать, быть активным, если надо, писать письма, идти на личные встречи, идти на митинги. Когда я понял, что мое личное пространство - это Екатеринбург, город, который я люблю, к которому я привык, я иду и выступаю. Мне, например, не очень интересен Навальный. Я вообще не его фанат и даже немножко попугиваюсь его, но когда объявили, что его в тюрьму посадят, я вышел на прогулку. Ведь так можно и меня посадить. Что-то где-то сказал не так – возьмут да закроют. А у меня моё дело, моя музыка…

О «ГОЛОСУЙ ИЛИ ПРОИГРАЕШЬ»

- Было только две кампании, которые мы поддерживали. Ельцин в 1996 году и СПС в 2002 году. А то многие пишут, что мы там за кого угодно готовы выступать…  Мы больше ни за кого никогда не играли. Сейчас у нас правило, чтобы на концертах никаких речей не было. В 1996 году я понимал, что есть две реальные силы: Зюганов и Ельцин. Молодой Зюганов - неопытный политический боец, теоретик, с какой-то там докторской степенью, а за его спиной - Ампилов, Баркашов и прочие "шариковы". И не один, а целая стая.

Я понимал: если они выиграют, у них начнутся проблемы. Они сожрали бы этого Зюганова первым и дальше пошли бы забирать всё. Мне стало жутковато. Пусть лучше дедушка Ельцин. Он мне понятен. Нормальный, вменяемый мужик был. Что касается СПС, мы наивно им поверили. Мы же ждали, и вот они появились. Немцов молодой, Рыжков, Хакамада… Ну кому, как не им? Дайте им шанс. И мы поехали. 

Я понимал, что это была достаточно наивная история. Они не стали ни лучше, ни хуже. Но я не верю, что эти люди могут что-то изменить. 

О РОЙЗМАНЕ

- Я его отговаривал. Говорил: "Жень, не надо, я тебя прошу, не ходи ты в эту политику, мы тебя любим таким, какой ты есть". Я ему прямо сказал: "Жень, я не буду за тебя голосовать". Я не хочу, объяснял ему, почему. И я не голосовал за него. Но он мужик совестливый, умный и знающий и любящий Екатеринбург. У него есть здоровый патриотизм. Эти три составляющие дают большой шанс, что он не наломает дров. Хотя всё, конечно, возможно. Слава богу, не произошло то, чего хотели многие, что он придёт, разворошит всю эту мэрию и устроит там войну. У него хватило ума просто посмотреть со стороны. И сейчас он наоборот говорит, что люди-то работают. Они знают свою работу. Я думаю, что из него получится мэр. Посмотрим.

О «ЧАЙФЕ»

- Я получаю удовольствие огромное от того, что мы делаем. Сейчас мы "Зимнюю акустику" репетируем три раза в неделю. Я прихожу на полчаса раньше, ухожу позже, потому что мне нравится. Это необыкновенное счастье, играть с ребятами вместе. Это волшебство. Стоят четыре парня, я их всех знаю, как облупленных, четыре обычных парня начинают извлекать звуки, и вдруг это складывается. Начинает закипать. У тебя у самого мурашки бегут по спине, значит, что-то происходит. Это шаманство такое. А бывших шаманов не бывает. Это уже на всю жизнь, такая история. Работает или не работает – это другой вопрос. Шаман выходит, в бубен стучит, а дождь не идет, ничего не происходит. Но у нас пока все происходит. Мы бьём в бубен, дождь идёт.

О НОВЫХ ПЕСНЯХ

- Пока пишется. Я понимаю, что всё равно реже. Раньше альбомы выходили раз в год, потом раз в два года, сейчас понимаю, что с новыми песнями у нас альбом выходил в 2006 году. И вышел в 2013. 6 лет нужно было, чтобы сделать альбом, за который мне не стыдно. Песни какие-то возникают, ты их запишешь, а потом понимаешь, что можно и записать, но можно и не записывать. Ничего не изменится. Внутренний цензор всё равно существует. Если сомневаюсь, я её оставлю. Через полгода сам сыграю или послушаю… Каждая песня должна ведь быть как ребёночек. В конечном итоге сейчас есть вот эти 15 песен, ни за одну из них мне не стыдно. За каждой из них есть история, мои личные переживания и труд коллектива. Нам было интересно это сделать.

(Алексей Меркулов, e1.ru, 10.02.14)