(РАЗДРАЖАЮТ ЛИ ЕГО СПЛЕТНИ И СКАНДАЛЬНЫЕ СЛУХИ)

«Даже забавляют временами – потому что не ко мне относятся. Получается, что я ничего о себе не знаю. Живет другой человек, у него свои скандалы, свои драмы…»

(О ФИЛЬМЕ «ЧУЖОЕ ЛИЦО» ПО РОМАНУ ЭДУАРДА ТОПОЛЯ)

«Сюжет не буду пересказывать, неблагодарное это дело, но, в общем, у меня там два героя. Один генштабист, полковник, он хочет уехать из России, а другой – эмигрант, который уже давно живет в Америке и должен заменить первого, стать его двойником. Делают ему пластику для полного сходства, и они должны поменяться местами на время. Но получается так, что ему приходится стать первым насовсем – и он примеривает на себя чужую жизнь, делает вид, что у него амнезия и он забыл все – чем занимался на работе, с кем общался… А люди совершенно разные по характеру, по образу жизни, по всему. Подарок, а не задача».

(О ФИЛЬМЕ КАРЕНА ОГАНЕСЯНА «ЗОННЕНТАУ»)

«Это вообще-то «солнечная роса» по-немецки. Но есть еще одно толкование – оказывается, есть такой плотоядный цветок (по-нашему росянка. – Прим. ред.). Мой герой действительно ищет следы погибшей дивизии – «Зоннентау» назывался концлагерь, на бывшей территории которого происходят поиски. Но на самом деле он ищет секрет бессмертия. В какой-то момент выясняется, что ему сто двенадцать лет… Но он приходит к выводу, что бессмертие не стоит всего принесенного в жертву – его дочь в лагере, своего ребенка бросила, внучка сходит с ума… И он в результате отказывается от вечной жизни».

(О ПОРТРЕТЕ СОВРЕМЕННОГО ГЕРОЯ В КИНО)

«Портрет современного героя… Советский стандарт проще: есть розовый комсомолец, есть порочный враг. Но одни и те же черты в разные времена воспринимаются диаметрально. Выражение «герой нашего времени» идет от Печорина, а он сегодня в читательском восприятии совершенно не тот, кого писал автор. Там он офицер, похищение горянки для него подвиг, дуэль – норма. Вот тебе и Лермонтов, которого ведь тоже теперь в чем только не винят: отряд головорезов, зверства… Раньше героем мог быть нищий поэт, а сегодня скажут: это еще что за идеал? Я бы, честно говоря, затруднился с определением сегодняшнего положительного героя. Больше всего он похож, видимо, на то, что играл Володя Машков в фильме «Край».

(ЕСТЬ ЛИ В СОВРЕМЕННОЙ ЖИЗНИ ГЕРОИ)

«Некоторым спортсменам я бы памятник поставил за то, что они делают. Конечно, у меня слезы на глазах, когда поднимается российский флаг, но ведь он-то катается не ради флага. И не ради денег при этом. Мотивированный человек – вот герой».

(ОБ АКТЕРСКОЙ ПРОФЕССИИ)

«Артисты... В чем, собственно, профессия? Вот я смотрю на скрипача. Его пальцы – это его инструмент, он не полезет на лошади скакать. А мы – и на лошади, и саблей помахать, и трюки выполнить. В результате умеем всего понемногу и ничему не отдаемся вполне. Вдруг оказывается, что актеры не умеют читать стихи: сплошь и рядом берем педагога и учимся заново. В институте-то учат, но что там в институте – в одно ухо влетело, в другое вылетело, сдал экзамен и забыл.

Я помню, был еще совсем молодой, году в 86-м, наверное, оказался на одной сцене с Олегом Борисовым – в Новосибирске это было, с Театром Советской армии. И я увидел у него тетрадку – такие были толстые за 48 копеек. Там была расписана вся роль Арбенина – с ударениями, с акцентами. Это называется скандирование стиха, подчеркивание ритмической структуры. Так он работал с текстом. Казалось бы, зачем ему-то?! А это и есть класс. Как он читал стихи – не помню такого больше. Жаль, Арбенина так и не сыграл».

(КОГО БЫ НАЗВАЛ СВОИМИ УЧИТЕЛЯМИ)

«О, ну много у меня прекрасных педагогов, всех как перечислишь? Если по территориальному принципу брать для простоты – то вот Леня Фомин, с которым я в одной гримерке, Владимир Сергеевич Сулимов, который через гримерку… Виктор Иванович Коршунов, руководитель нашего курса… Вообще, когда встречаешься на площадке с мастодонтами, всегда учишься и всегда счастье. Я и сейчас не скажу, что образование мое закончено».

(О ПРЕПОДАВАТЕЛЬСКОЙ РАБОТЕ)

«Не мое. У меня был такой небольшой опыт – когда ребенок пошел в школу, я в старших классах вел драму, но совсем недолго. Но одна девочка после этого поступила в театральное училище, закончила, теперь актриса МХАТа».

(О СВОЕМ ВЫБОРЕ ПРОФЕССИИ)

«Меня изо всех сил тянули в МАДИ, брат мой был там в аспирантуре уже… Но поскольку всякую математику-физику я совсем не принимал, стало ясно, что это бес-по-лез-но. А куда тогда? Музыкой я бы не смог заниматься, потому что очень был неусидчивый, хотя музыкальную школу и закончил по классу фортепиано. И тогда на семейном совете решили: а попробуй-ка в актеры».

(О ДИНАСТИЯХ)

«А я не против династийности. Когда с детства находишься в определенной среде, проникаешь в это все. Это и к юристам относится, и к политикам в немалой степени. В тех же Штатах почему такая преемственность в политике? А еще потому, что этому, как мне кажется, нельзя научиться. Надо обладать врожденными качествами. Если они есть, человек уже не будет на заводе закручивать гайки: если он попадет на завод, он будет директором завода. Я действительно считаю, что какие-то вещи в генах. В политике особенно. Многие актеры считают, что они могут заниматься политикой и в состоянии на что-то повлиять. Но тогда надо все бросить и заниматься только этим. А зачем лезть туда, где ты ничего не можешь изменить? Потому что под тобой нет никакого института.

Ты не умеешь говорить так, чтобы тебя поняли эдак. Поэтому, если уж так хочется, присутствуй как лицо, но знай, что ты ничего не решаешь. А лучше всего – просто делай свое дело. Если уж мы при всем своем актерском опыте на чиновника в ЖЭКе не можем повлиять, пока не сунем ему денег…»

(ЕСТЬ ЛИ У НЕГО РЕЖИССЕРСКИЕ АМБИЦИИ)

«Знаешь, как говорят? «Я – последняя буква алфавита». Амбиции есть у всех, но надо же адекватно к ним относиться. Техническую часть работы режиссера я понимаю, творческую – нет».

(МЕШАЕТ ЛИ РАБОТА В КИНО ТЕАТРУ)

«Я знаю байку, что якобы актеры театра и актеры кино – два враждующих лагеря. Но кто сейчас не совмещает? А работа совсем разная. В театре ты вышел на сцену в семь часов, а в девять уже ушел, но эти два часа напряженнее, чем целый съемочный день. Ты же лицом к лицу со зрителем. А зритель голосует ногами. Если в антракте половина ушла – ты облажался. Если после спектакля рыдают – ты молодец. В театре надо все время доказывать, что ты не рыжий. Потому что сейчас, к сожалению, зритель приходит на тебя в театр, потому что видел тебя в кино. И не на режиссера или драматурга, а на актера. Очень мало таких зрителей, которые посмотрят «Чайку» в двух разных театрах и скажут: «Что ж, мне кажется, что здесь лучше передана суть, а там оригинальнее постановка». В основном, конечно, пойдут туда, где фамилия громче. Ну вот видят они на афише: Арбузов, «Мой бедный Марат». Что, пойдут они? Да молодежь и не знает уже, кто такой Арбузов. Я бы, может, и сам на Арбузова не пошел».

(О ПЕТЕРБУРГЕ)

«Когда мы снимали «Бандитский Петербург», Питер на меня давил ужасно, особенно осенью по вечерам, часов семь-восемь – самое страшное время. Город без солнца – очень тяжело. Но сейчас намного лучше. Может, еще потому, что было лето, погода хорошая. Но и покрасили, почистили… Едешь по Английской набережной – красота! А жить там легче не стало: он географически расположен не в тех широтах, чтобы радоваться. Но я все воспринимаю через людей. Где у тебя есть среда, там тебе и город мил».

(О СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ)

«С советской властью произошло примерно то же, что она сделала сама. Нельзя разрушать то, что создавалось веками. Да, на крови, крепостным трудом, но веками. Мы знаем, к чему это привело. А потом ее саму так же. И на этом дважды разрушенном месте мы живем.

Не скажу, что лично мне плохо было при советской власти. Мне было удобно, и я был молодой. Допустим, сейчас, когда я приезжаю в Минск, мне там комфортно. Но я ведь не белорус, я не живу в этом. Я знаю, что там люди, например, хотят поехать в отпуск и не могут обменять валюту… Советская власть – она такая, для гостей».

(ЧТО ДЕЛАТЬ)

«Не знаю, давайте пока хотя бы как-нибудь устаканим то, что есть, тогда будет видно, что с этим делать. А для начала верните людям честь и достоинство! Сами себе в первую очередь. Чтобы ты мог прийти к начальнику и сказать: «Ты не прав». Чтобы была смелость возражать на беспредел честно и открыто. Но этого не было никогда. Раньше человека за такое закрывали на энное количество лет. А теперь просто останешься без работы. Ну так попробуй уже, что ж всё терпеть-то! Но когда вместо честного высказывания начинается с интриг и заговоров, ничего хорошего не выходит».

(О СЕРИАЛАХ)

«Счастье, что сейчас не 92-й год, когда работы не было вообще. Ничего же не снималось, до того ли было? Меня тогда спасли «Королева Марго» и «Графиня де Монсоро» – сериалы. Если ты хочешь работать хорошо, тебя ничто не испортит. Я себя на конвейер ставить не позволяю. Я говорю: «Мне надо над этим поработать еще». Мне на это: «Нет времени, давай дальше». Я отвечаю спокойно: «Ну я вам тогда просто сейчас следующий дубль запорю. Или голова у меня заболит вдруг». А им деваться некуда. Вас, ребята, никто не видит, вы там за кадром где-то, в титрах. А на экране мое лицо, и я его позорить не хочу. Но вообще, я в полную халтуру как-то и не попадал. Даже избегаю называть это сериалами, предпочитаю – телефильмы. Скажешь «сериал» – уже сразу с негативным оттенком. Это если 300 серий – почти гарантированное «мыло». А восемь – идеально. Главное – сразу прочесть весь сценарий. А то сейчас модно: в фильме восемь серий, а у них написано четыре. И они говорят: «Давай уже начинать, в процессе допишем, главное, синопсис есть». Допустим, ты согласился, съемки начались. А потом они поссорились с драматургом, и следующие четыре серии им пишет другой человек. Возникает феерическое говно».

(СЛУЧАЛОСЬ ЛИ ОТКАЗЫВАТЬСЯ ОТ РОЛЕЙ ПО ПРИНЦИПИАЛЬНЫМ СООБРАЖЕНИЯМ)

«Один раз, и то неудачно. В начале девяностых Борис Бланк снимал кино «Если бы знать» по «Трем сестрам», сценарий был Виктора Мережко. И меня позвали на роль Соленого – а он там был гомосексуалист. Вообще очень вольная была трактовка Чехова, мягко говоря. Я почитал, говорю: «Да вы что, никогда!» И они уже нашли другого актера, начались съемки… Тут мне звонит Анатолий Мукасей, оператор: «Не дури, соглашайся». Я подумал и согласился. И вот что удивительно – именно после этого фильма, а не после «Гардемаринов», которые годом раньше вышли, на меня посыпались предложения».

 («Собеседник», 18.11.11)

Актерская игра Хоакина Феникса в «Мастере» Пола Томаса Андерсона в любом случае будет оценена премией  «Оскар», считает Vulture, впрочем, сам актер пренебрежительно отзывается о призе Американской киноакадемии.

Так, он сообщил в интервью изданию Interview: «Думаю, что это полная чушь. Я не хочу быть частью этого. Я в это просто не верю. Это морковка, но худшая на вкус из всех, что я пробовал. Это полностью субъективная награда… И самая глупая вещь во всем мире».

Брэд Питт признался, что упустил возможность поработать с актрисой Айшварией Рай в картине «Троя», но заявил, что всегда хотел записать танцевальный номер в стиле Болливуда.

Таким образом, популярный голливудский актер присоединился к Тому Крузу и Хью Джексону, звездам, которые в свое время выражали желание работать в Болливуде.

— Индийский кинематограф, кажется, неплохо развивается. Я бы с радостью поработал в Болливуде, в этих картинах много драмы и цвета. Пока неизвестно, когда я решу отправиться в Болливуд и сняться в этом танцевальном номере со всеми актерами на заднем плане, — сообщил в интервью Брэд Питт.

Исполнитель роли доктора Ватсона в обеих картинах Гая Ричи о знаменитом сыщике Джуд Лоу сообщил в интервью Collider, что он и Роберт Дауни-младший были бы не прочь сняться в третьей части «Шерлока Холмса». 

Напомним, что вторая серия собрала в мировом прокате более $540 млн, а студия Warner Bros. уже наняла сценариста Дрю Пирса («Железный человек») для работы над третьей серией.

— О третьей части уже идут разговоры, я знаю, что обсуждается сценарий, но Дауни и я, мы очень занятые парни. Впрочем, мы бы хотели сняться в третьей серии. Мы очень счастливы работать вместе, — сообщил Джуд Лоу.

(Totalfilm.com, 18.09.12)