Русские в Берлине: 11 фильмов Берлинале-2020, в которых течёт русская кровь
70-й Берлинский кинофестиваль прошёл с 20 февраля по 1 марта 2020 года. На этом смотре, который возглавил Карло Шатриан, сместивший на посту программного директора Дитера Косслика, присутствие российских картин наблюдалось совершенно беспрецедентное (почти в каждой секции), а в новой экспериментальной программе под названием Encounters («Столкновения») было представлено сразу две картины, связанные с Россией.
«Мальмкрог» — фильм, основанный на эссе русского религиозного философа Владимира Соловьева «Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории». Один из режиссеров румынской новой волны Кристи Пую прочитал работу Соловьева в начале 90-х, и она произвела на него огромное впечатление. На одном из мастер-классов в Тулузе Пую пришла мысль раздать актёрам с десяток текстов (которые удачно оказались у него с собой) и ситуационно читать Соловьева в режиме реального времени. Мысли русского философа из уст куртуазной французской аудитории показались румынскому режиссеру интересными, и так появился «Мальмкрог» — масштабная экранная адаптация «Трёх разговоров». Помимо Пую российская тема в качестве материала заинтересовала ещё и итальянско-американского режиссера Абеля Феррару, чей неподражаемый тандем с Уильямом Дефо в виде картины «Сибирь» породил идиосинкразическое путешествие по коридорам бессознательного.
Другая картина в Encounters — «Гунда» документального режиссера Виктора Косаковского (автора «Акварели») — фильм совместного производства Норвегии и США с исполнительным продюсером Хоакином Фениксом (он, как и автор, веганит и является ярым защитником прав наших меньших братьев). Это чёрно-белое полотно и едва ли не первый фильм, решившийся на столь радикальную смену оптики: в качестве субъектов киноповествования здесь не люди, а животные. В центре внимания режиссера — свинское существование (Гунды и ее поросят), а также быт ее беззаботных соседей по ферме — кур и коров. В новой картине Косаковского нет ни человеческого голоса, ни саундтрека.
Продолжая тему кино-инноваций, не произошёл, а случился в Берлине проект «Дау» (были показаны «Наташа» и «Дегенерация», за «Наташу» оператор Юрген Юргес, в свою очередь, получил приз). Проект новаторский по части киноязыка, а так же, как справедливо подметил критик Плахов, не устраивающий одновременно правых и левых, что делает ему чести. Подобного же рода прорывом, но уже в студийном кино для нас являются «Уроки фарси» Вадима Перельмана.
Совсем другой (сущностно и концептуально) эксперимент выпускницы МШНК Марии Игнатенко под названием «Город уснул». Художница поставила перед собой, казалось бы, незамысловатую задачу овладения киностатикой. Получилась фактурная антинарративная картина о молодом человеке, потерявшем свою любовь и обнаружившем себя в живописном царстве Морфея. В фильме почти нет диалогов, но зато есть стихи Иванова и песня на текст Гарсии Лорки. Предыдущий короткий метр Игнатенко «Юха» оперировал похожей эстетикой: длинные планы, общая меланхолия и «тяжесть» происходящего, ручная «кочующая» от объекта к объекту камера и даже песня в караоке в качестве композиционного акцента картины. Отдельно хочется отметить работу с актёрами, которые выглядят и выступают не то чтобы естественно, но по-особенному, характерно и точно не притворяются.
Потрясающий короткометражный мультик, который сразу же после Берлина был выбран на Дрезденский фестиваль, снял Саша Свирский — аниматор и концептуальный художник. В своей новой работе «Мой галактический двойник Галактион» Свирский укрепляет родственные связи постмодернистской философии и современной анимации, демонстрируя все прелести шизоанализа в реальном времени, плетя ризоматическое пространство мультфильма, главным героем которого является он сам. В своей деятельности автор обращается к работам Егора Летова, московских концептуалистов и обэриутов. Помимо мультипликации выпускник Ростовского художественного училища работает и как художник. Среди его произведений — в основном, карандашные рисунки — ребяческие, хулиганские, но одновременно и очень трогательные образы. Такова, в частности, серия работ о Ленине, которую легко найти на сайте художника.
Ещё один по-настоящему драйвовый фильм — это документальная картина «Котлован» Андрея Грязева — работа в духе поздних фильмов Годара или Олега Мавроматти. Она полностью создана на пост-продакшене и собрана из роликов на ютубе. Обрывки новостных передач из первой части переходят в обращения граждан к президенту с разными просьбами: от починки фонаря (где блестящий молодой человек с экрана лапидарно объясняет, что один фонарь светит, а другой нет, и почему это является непорядком) до самых насущных проблем ЖКХ и прямых призывов уйти. Несмотря на «лоскутную» структуру повествования, в картине обнаруживается внутренняя событийная драматургия, которая для каждого зрителя конструируется в процессе просмотра.
Фильм демократически уравнивает все высказывания граждан, вплоть до самых невероятных (в одном из эпизодов группа людей из Томска посылает Путину письменное обращение, привязав его к воздушным шарикам цвета триколора), горизонтально располагая их по соседству, что ни в коем случае не обесценивает нужды гласа народа. Наоборот, это как нельзя лучше представляет художественный срез уникального и многогранного устройства коллективной русской души — широкой, непостижимой и парадоксальной... В ней так же, как и в «Котловане», страх встречается с абсурдом, а глубокие и важные темы, как проблема домашнего насилия, необходимость защиты природы, сменяемость и произвол власти, граничат с безумием, панком, исконно русским андерграундом. Финал картины лишний раз показывает, насколько художественной может быть сама реальность: якутский шаман-экзорцист Саша удаляется пешком в сторону Москвы с телегой в руках в компании пса, а люди за кадром радостно и искренне желают ему счастливого пути.
Само название «Котлован» отсылает к работе Андрея Платонова — не такой веселой, но не менее гротескной аллегории нашей Родины. Там, как и в начале фильма Грязева, герои бесконечно роют котлован для здания, олицетворяющего собой идеал светлого (коммунистического) будущего. Работа Грязева лишний раз показывает, что утилитарность продуктов общественного труда и художественность не противоречат друг другу, а поэтика — политика другими средствами. Неслучайно предыдущий фильм режиссера «Завтра» был посвящён исследованию арт-деятельности группировки «Война».
«Гаражане» — ещё один документальный фильм, затесавшийся в параллельную программу Perspektive Deutsches, исследующий закоулки русской (тут уже не коллективной, а индивидуальной) души на Крайнем Севере. В качестве метафоры ее вместилища — гараж. В России — «намного больше, чем здание для парковки машины».
Украинский режиссёр с берлинским образованием (и финансированием) Наталья Ефимкина потрясающе организует пространство фильма. Сами гаражи она снимает статичной камерой с широким разрешением. Высококачественное цифровое изображение позволяет разглядеть мельчайшие детали и «растворяет» камеру. Эффект соприсутствия создаётся ещё и потому, что в фильме нет «говорящих голов», но зато есть живая речь (включая обсценную лексику), ненамеренные реакции и мимикрия жизни под художественное кино. Всё это складывается в уверенный постдок на локальном материале, наподобие недавнего фильма «Едоки картофеля» Дины Бариновой — участницы питерского фестиваля «Послание к человеку» 2019 года, где камера фиксирует жизнь, а жизнь формирует поэтику.
Последняя картина, имеющая отношение к русским, которую важно осветить в связи с Берлинским фестивалем — документальный фильм американского режиссёра Дэвида Франса «Добро пожаловать в Чечню», снятый им для HBO. Фильм филигранно раскрывает проблему геноцида, направленного на ЛГБТ+ персон, в небезызвестном уголке России и рассказывает о деятельности активистов по их спасению. Документальная лента начинается с истории некой «Ани» — лесбиянки из Чечни — дочери местного высокопоставленного чиновника. Дядя «Ани» шантажирует ее, угрожая все рассказать отцу (зная, что тот ее убьёт), если она не вступит с ним в сексуальную связь.
С целью сокрытия личностей героев была использована уникальная техника замещения лиц персонажей: в качестве «доноров» выступили реальные люди (в основном, ЛГБТ+ активисты из Нью-Йорка). «Мы подобрали «донора» для каждого героя и снимали его с 9 камер на простом зелёном фоне, каждый произносил по-русски или по-чеченски некую фразу, совершенно бессмысленную, но она заставляла по-разному двигаться мышцы лица. Таким образом получалось отснять их со всех возможных ракурсов и с разными выражениями. Мы преобразовали отснятый материал в цифровой алгоритм, а потом с помощью искусственного разума «натянули» его на лица героев в фильме», — рассказывает автор в интервью для радио «Свобода». Благодаря этой технологии эмоции героев выглядели достаточно аутентично, а герои чувствовали себя в безопасности и говорили предельно откровенно. Вероятность того, что картину покажут в России, конечно, крайне мала, но режиссер уже ведёт переговоры с «Артдокфестом» и фестивалем «Бок о бок».
Каждый из этих фильмов — маленький прорыв, о многих из них практически никто не писал, а между тем их наличие в программе Берлинале-2020 маркирует важный сдвиг и вскрывает парадоксальность существования передового (российского) кинематографа, который (привычно) не очень нужен в нашей стране. Однако именно такое кино сегодня, кажется, и нужно снимать, потому что русские не сдаются.
Анна Стрельчук, InterMedia