О ТОМ, КОГО ОН ИГРАЕТ В ФИЛЬМЕ «ДЕТЕКТОР»

— Честного следователя с непростой личной жизнью. Он расстался с героиней Кати Вилковой, но до сих пор любит ее и не может отпустить, продолжает заботиться. Третьего главного героя в «Детекторе» играет Кирилл Кяро. А вот сюжет рассказывать не могу — это же детектив, к тому же мистический, полный тайн. Я впервые снимался и с Катей, и с Кириллом. Но с Вилковой мы учились в одном театральном институте, правда на разных курсах: она у Золотовицкого, а я — у Райкина. Когда поступил в училище, Катя была уже известной киноактрисой.

О САМОМ ТРУДНОМ МОМЕНТЕ СЪЕМКИ «ДЕТЕКТОРА»

— Если говорить про «физику», сложной была сцена драки с героем Кяро, которую нам очень эффектно поставили каскадеры. Я люблю выполнять трюки, если, конечно, разрешает режиссер и каскадеры видят, что я подготовлен. Хотя в любом случае без синяков не обойтись. Но зато на экране видно, что герой сам прыгает или дерется. К тому же я воспитан на фильмах с участием Джеки Чана, Брюса Ли, Ван Дамма, а они все трюки делали сами. Может, я только не стал бы прыгать с парашютом. Хотя нет, наверное, прыгнул бы. А еще в этом фильме я впервые прикоснулся к жанру мистики.

О СВОИХ ОБРАЗАХ В КИНО

— Сначала были роли солдат и офицеров, потом пошли любовные драмы. Затем меня стали приглашать в бандитские истории. Так что в этих киножанрах у меня какие-то навыки есть. А тут — мистика! Тем интересней было попробовать что-то новое. Когда я учился в Школе-студии МХАТ у гениального мастера Константина Аркадьевича Райкина, он нам, студентам, говорил: «Разрывайте шаблоны, идите дальше». Вот я и хочу двигаться вперед, пробовать, пусть даже ошибаться. Иначе мне самому будет неинтересно играть. А зрителям — смотреть. Ведь они считывают душу актера через его глаза и видят, живет ли он ролью.

О НАЧАЛЕ АКТЕРСКОЙ КАРЬЕРЫ

— Я всегда любил выступать. На­пример, показывал на школьных концертах пародии на разных музыкантов — от Шуры (для чего приходилось чернить один передний зуб) до Kiss. Отец моего друга рассказал мне про эту рок-группу, я достал виниловую пластинку, долго ее слушал — вообще люблю погружаться в предмет, докапываться до сути… Я постоянно декламировал стихи, репетировал их дома с мамой, она видела, как мне это нравится. А после того как я выиграл школьный конкурс чтецов, учительница по литературе за руку привела меня в знаменитую театральную студию Вячеслава Семеновича Спесивцева.

Взрослые держали нас в ежовых рукавицах. Ребят быстро «выкидывали» на сцену в массовке: «Давай, выкручивайся, существуй!» Если кто-то не тянул, не справлялся — тут же отчисляли, потому что поступить к Спесивцеву мечтали сотни ребят. Но мне студия с ее высокими, жесткими требованиями очень нравилась. При этом я продолжал заниматься в спортивной школе в Олимпийской деревне — увлекался футболом, волейболом, настольным теннисом, стрельбой из лука. Учился, а после уроков через пол-Москвы ехал в студию, где допоздна репетировал. Часто делал домашние задания, пока ехал в метро...

О ТОМ, ПОЧЕМУ УШЕЛ ИЗ ГИТИСА И ВГИКА

— Я по природе своей максималист. Да еще в студии Спесивцева привык к постоянной требовательности. Но в обоих институтах такой строгости, когда от студента требуется выкладываться на все сто, не было. И это меня расхолаживало. Я чувствовал, что не развиваюсь. А я хотел и хочу до сих пор идти дальше, вперед. Когда ушел из института во второй раз, мама расстроилась: «Может, хватит? Просто получи диплом». А я говорил, что мне нужна не бумажка, а знания, умения. Очень страшно было уходить оттуда, где у тебя вроде бы все есть. Но я чувствовал: если останусь, ничего из меня не получится.

На третий раз мне повезло: судьба привела в Школу-студию МХАТ на курс к Райкину. Константин Аркадьевич очень любил нас, студентов, но держал в ежовых рукавицах. Его любовь выражалась в том, что он был с нами жесток, особенно с мальчиками, не давал нам расслабиться ни на секунду! Главный его урок я запомнил на всю жизнь: «Ты должен постоянно работать, пробовать, рисковать». Я-то думал, что лучше не показываться с плохим этюдом, спорным отрывком. Но мастер убеждал: «Если ты не выходишь на сцену, тебе нечего делать в театральном». Вот такая райкинская философия: чем больше пробуешь, рискуешь, ошибаешься в институте, тем легче тебе потом в жизни, на сцене, на съемочной площадке...

ОБ УЧЕБЕ У КОНСТАНТИНА РАЙКИНА

— Он хвалил редко и очень... аккуратно. Я сильно переживал по этому поводу: что, я такой плохой? А теперь понимаю: Константин Аркадьевич так делал, чтобы юные артисты не зазнавались. Наблюдаю, как порой другие мастера или худруки нахваливают своих студентов, а где потом эти ребята оказываются? Да нигде. Жесткая дисциплина воспитывает не только человека, но и актера. Так что, когда после учебы у Райкина я попал на съемки и услышал, как там порой орут, подумал: надо же, а мне не страшно — я к этому подготовлен. Да, Константин Аркадьевич гениальный худрук, режиссер и мастер.

О ТОМ, КАК К НЕМУ ПРИШЛА ПОПУЛЯРНОСТЬ

— После сериала «Сын отца народов». До сих пор именно его упоминают, когда просят сфотографироваться, хотя со времени выхода фильма прош­ло лет десять. Кстати, чаще всего узнают в метро. Я вообще люблю нашу московскую подземку, потому что не хочу стоять в пробках и опаздывать. А еще помню завет Райкина: «Постоянно пользуйтесь общественным транспортом и смотрите за людьми, запоминайте их повадки, манеры, вам это потом пригодится». Вот я и наблюдаю. Если же говорить про роль Василия Сталина, то успех сериала — это прежде всего заслуга режиссера, моего друга Сергея Гинзбурга, который тогда поверил в меня. В профессиональном плане Сережа мне как второй отец — после Райкина. А что касается популярности, то, мне кажется, чем скромнее ведет себя актер, тем лучше. В конце концов, артист — это всего лишь профессия. Возьмите Константина Хабенского или Владимира Машкова. Их в нашей стране знает каждый, но эти люди ведут себя так скромно, так достойно!

О РАБОТЕ В ТЕАТРЕ

— Когда мы оканчивали Школу-студию МХАТ, устроиться в московский театр было очень трудно. Только четверть курса смогла попасть куда-то в штат, остальные пошли в кино. Меня пригласили в Театр им. Станиславского, и я какое-то время там проработал. Но понимал, что надо элементарно зарабатывать — и деньги, и имя. Поэтому сосредоточился на кино. Но при этом мне все равно посчастливилось попасть в замечательные театральные проекты. Я поработал с Декланом Доннелланом в спектакле «Буря», где играли Александр Феклистов, Михаил Жигалов, Игорь Ясулович. С этой постановкой мы объездили практически весь мир. Не преувеличиваю: «Бурю» показывали почти во всех странах Европы, в Китае и на Тайване, в Уругвае, Чили, Аргентине и так далее. Сверху шли субтитры, и зрители смеялись в тех местах, в которых нужно было смеяться, и это нас, артистов, вдохновляло. Кстати, теплей всего публика принимала нас во Франции и в странах Южной Америки, потому что там очень любят русский театр. И даже в Англии, искушенной шекспировскими постановками, «Бурю» Доннеллана тоже приняли хорошо.

О РАБОТЕ У СЕРГЕЯ БЕЗРУКОВА

- Сергей Безруков предложил мне сыграть главную роль в потрясающем спектакле «Сирано де Бержерак», который он поставил в возглавляемом им Губернском театре. До этого Сергей Витальевич сам играл Сирано. А тут решил ввести нового исполнителя. Когда начались репетиции, я все не мог понять, как Безрукову удавалось все ЭТО сделать?! Сирано очень подвижная роль, надо бегать, танцевать, к тому же спектакль идет более трех часов плюс стихотворная форма, а какие там эмоции! В общем, уже в середине спектакля я начинал выдыхаться, а перед финалом чувствовал, что силы меня покидают. Я благодарен Сергею Витальевичу, что он дал мне возможность притронуться к этой замечательной постановке. Я играл Сирано сезон, а потом пошли активные киносъемки, и от этой роли пришлось отказаться.

(Инна Фомина, «7 дней», 05.03.23)