О ТОМ, КАК ПОПАЛА В ФИЛЬМ «ЗОЯ»

— Агент рассказала о том, что собираются снимать фильм о Зое Космодемьянской, и режиссер Леонид Пляскин зовет меня на встречу. Оказалось, что мы знакомы с Пляскиным. За год до этого он снимал картину «Высота 220», для которой я проходила пробы. Тогда меня не утвердили, но Леня меня запомнил.

Прочитав сценарий «Зои», я подумала: «Боже, кто это будет играть? Какая тяжелая роль». А уж о том, что мне доверят столь сложный материал, не было и мысли. Поэтому отправилась на пробы без надежд и опасений.

О ТОМ, ПОЧЕМУ ЕЕ ВЗЯЛИ НА ЭТУ РОЛЬ

— Скорее, всему виной амплуа: девушка с сильным характером, строгая, жесткая, умеющая принимать решения. Хотя в жизни я вообще другой человек. Мы поговорили, и режиссер предложил посмотреть фильм про деревенскую женщину, которая в войну оказалась в оккупации в Белоруссии. Немцы пришли к ней в дом, заставили ее есть песок. Мне стало не по себе. Сильнейшее впечатление на меня произвела эта история.

О НАТУРАЛИЗМЕ В ФИЛЬМЕ «ЗОЯ»

— Изначально снято было гораздо больше и жестче, многое в окончательный монтаж не вошло. Ведь возрастной ценз картины — 12+. В музее в Петрищево есть фото в натуральную величину, на котором — повешенная Зоя Космодемьянская. Его сделал немец, принимавший участие в казни. А еще есть снимки, на которых ее палачи фотографируются около тела повешенной девушки. И этот момент тоже должен был войти в фильм.

О ТОМ, КАК СНИМАЛИ ПЫТКИ

— Подробно и долго. Зою истязали в доме семьи, где жил немой старик. И в какой-то момент он не выдержал, сорвался с печи и закрыл девушку своим телом. Дальше хлестали уже его. Вообще жестоки к Зое были не только немцы. Были у нас кадры, где изувеченную девушку истязали разъяренные местные жители, решившие поквитаться с ней за сожженные дома. Эта сцена тоже не вошла в фильм. Выпала линия с немецким офицером, который видел в Зое свою дочь, оставшуюся в Германии. Его играл Жан-Марк Беркхольц. Он отказался пытать ее. Но когда его заставили отхлестать девушку, офицер умер от разрыва сердца.

Я слышала разные мнения насчет натурализма на экране. Кому-то, как вам, его не хватило. А кто-то не выдерживал сцены, где бляха солдатского ремня срывает Зое кожу со спины во время избиения.

О ЧЕМ ОНА ДУМАЛА НА СЪЕМКАХ СЦЕНЫ КАЗНИ

— О Зое. Как бы это страшно не прозвучало, но, наверное, после всего, что с ней сделали фашисты, казнь — единственный путь для героини. Я шла на виселицу с мыслью, что сейчас всё закончится и наступит освобождение. Что больше не будет больно. Но всё равно, когда тебе надевают петлю на шею, это не самый приятный момент. Трясусь в кадре я по-настоящему. <…> Меня вешали раз 15. Кто-то из массовки почесался, отвернулся или вдруг завибрировал телефон, и начинаем всё сначала. При этом все переживали за меня, жалели. Был среди согнанных на казнь «селян» один старичок, которого я запомнила. Седой, с белой бородой, лицо в морщинах и небесно-голубые глаза. Я репетировала проход на казнь, и вдруг он взял меня за руку: «Не страшно?» — спросил старик. А у самого слезы текут.

О НАЧАЛЕ СВОЕЙ КАРЬЕРЫ В ТЕАТРЕ МАЯКОВСКОГО

— Когда на четвертом курсе художественный руководитель театра Миндаугас Карбаускис пригласил меня в труппу, мне стало так страшно! Ведь для студентки это не только очень большая честь, но и аванс. Но еще страшнее было, когда уже после окончания вуза друзья звали меня подыграть им на показах в театры. Я смотрела на эти очереди, стресс и ожидания и понимала, как мне повезло. А многие очень талантливые ребята так и не попали ни в один из театров.

О ТЕАТРАЛЬНОЙ КЛАССИКЕ

— Классика на то и классика, чтобы быть всегда современной. У нас в театре хорошие режиссеры, которые могут без морализаторства, без нажима, тонко и нескучно подать ее. Поэтому люди ходят с интересом. Как ни странно, карантин не отвернул наших зрителей от театра. А когда из-за мер безопасности зал заполнялся только на 25%, коллег не смущало, что в зале не 800 человек, а лишь 200. И это не повод играть вполноги.

О СВОИХ НОВЫХ ПРОЕКТАХ

— Расскажу об одном проекте. В Маяковке есть «Студия OFF». Это такая экспериментальная площадка. Режиссер Никита Кобелев предложил инсценировать книгу «Инноваторы» Уолтера Айзексона. Писатель известен по бестселлеру про Стива Джобса, это же рассказ о создателях интернета.

Конечно, в нашем театре больше классики, но я рада, что зрителей привлекают и творческие поиски молодых. Сейчас у нас такой возраст, когда нам кажется, что мы способны на многое.

(Зоя Игумнова, «Известия», 26.01.2021)