Руководитель одного из старейших любительских хоров (РХТУ им. Д.И.Менделеева) и одного из самых необычных (хор Московского метро), создатель крупнейшей сетевой нотно-музыкальной библиотеки Борис Тараканов обнаружил партитуру единственной оперы, пожалуй, самого известного и исполняемого церковного композитора Павла Чеснокова, само предположение о существовании которой считалось чуть ли не мифом. Об этой находке он рассказал в интервью изданию «Музыкальный Клондайк».

- Борис, расскажите, как вам пришла в голову идея разыскать эту оперу, которую даже в консерваториях Москвы и Санкт-Петеребурга считали фейком и до сих пор не верят, что она нашлась?

- Тут скорее надо поставить вопрос по другому – считали фейком или специально, целенаправленно, делали из нее фейк?

- Поясните?

- Да тут мне бы кто пояснил... Давайте подумаем вместе. Некую оперу, точнее обращение к почтенному жанру синтетического музыкального спектакля, приписывают не кому-нибудь, а давно «канонизированной» в музыкальном мире фигуре – Павлу Григорьевичу Чеснокову, «аккредитованному» и «сертифицированному», самому популярному церковному композитору, с подробно изученной биографией, творческим наследием, структурой музыкального стиля... По мнению многих музыковедов, он даже не обладал должными навыками симфонической оркестровки – эти рассуждения некоторых экспертов можно прочитать в интернете. Интересно, что выходили подобные статьи к очередному юбилею Чеснокова – например, к 140-летию, который отмечали в прошлом году. В каждой статье – подробное исследование его духовного и светского хорового письма, стилистики, музыкального символизма... Но о единственной его опере – ни-ни, что вы! В лучшем случае, упоминание – мимолетно и вскользь...

- Но ведь после окончания Синодального училища Павел Чесноков брал частные уроки у Танеева, Ипполитова-Иванова, даже Рахманинова...

- Брал. Благо, была такая возможность. Однако, по его признанию, особый упор у него был именно на хоровую композицию и хоровое письмо.

- А как же обучение в Московской консерватории?

- Давайте не будем забывать, что в консерваторию, которую Чесноков окончил в сорокалетнем возрасте в 1917 году с малой серебряной медалью «по классу свободного сочинения и избранным предметам», он поступал уже будучи известным композитором, автором около пятидесяти исполняемых светских и духовных опусов. Естественно, ему был предоставлен свободный выбор изучаемых дисциплин (те самые «избранные предметы»), среди которых был полуфакультативный курс инструментовки. Сведений об изучении Чесноковым симфонического письма мы не находим, как практически не находим его инструментальных опусов: фортепианные, инструментальные и симфонические наброски – все это удел никогда не издававшихся и вряд ли сохранившихся черновиков студенческих работ. Не писал он и программных сочинений крупной формы, если не считать таковыми традиционные Богослужебные циклы (Литургии, Всенощные, Панихиды и т.д.). Тем не менее, если мы внимательно изучим партитуру обнаруженной оперы, то увидим работу зрелого симфониста. Может быть, увлечение Чеснокова симфонической композицией просто замалчивалось историками его творчества? Но зачем?

Павел Чесноков

- Довольно часто встречается мнение, что опера Чеснокову, в принципе, была чужда.

- Как знать. Лично для меня влияние оперной и салонной музыки на его творчество совершенно очевидно. Кстати, в этом его нередко упрекали. Вот, взгляните – здесь у меня один из таких отзывов, где Чесноков вообще назван «особенно слабым». Альманах «В концертах / Раннее утро». № 38 от 17 февраля 1915: «Его композиции – “Величит душа моя Господа”, “Ангел вопияше” – оказались плохо скомпонованными отрывками из опер. Сильное впечатление на композитора произвел, по-видимому, “Фауст” Гуно. “Ангел вопияше” с solo сопрано является очень знакомым перепевом любовного дуэта из третьего действия Фауста». Автор этой сентенции – известный музыкальный критик того времени Куров Н.Н. прославившийся, в основном, подобными мутными и однобокими рецензиями. Но, как мы видим – такое мнение бытовало.

- Борис, повторю - до недавнего времени в музыкальных сообществах интернета открыто высказывались мнения, что единственной оперы П.Г. Чеснокова, якобы написанной им в 1917 году, в природе не существует, что ее знаменитому церковному композитору тупо приписали, причем уже в советское время. Как так получилось, что реальность, как водится, оказалась интереснее мифа?

- Встречались и более «оптимистичные» высказывания – мол, если опера и существует, то исключительно в одном экземпляре черновика и, скорее сего, вывезенном за рубеж, следы ее потеряны в одной из закрытых частных коллекций. А если он и не вывезен, то пребывает (если вообще пребывает) под таким спудом, что рыть придется очень и очень глубоко – мол, даже Метрострой не справится...

-Расскажите о ваших поисках? Как они проходили?

- Сложно проходили. К сожалению, традиционный подход ничего не дал. Как известно, любой поиск надо начинать с фондов легендарной и всемогущей Российской государственной библиотеки (в девичестве – «Ленинки»). Увы, там ничего не нашли даже в спецхране, не говоря уже о ее богатейшем собрании нотных артефактов в музыкальном фонде. Ничего не нашли и в библиотеках Московской и Петербургской консерваторий. Всё указывало на то, что я действительно охочусь за некой химерой.

Тем не менее, гугл.books выдал, например, книгу «Русская духовная музыка в документах и материалах. Том 9», где есть некое «Заявление о вступлении на машинописном бланке от 27 октября 1924 года», где среди прочих своих опусов Чесноков сам упоминает «Одноактную оперу на сюжет Байрона «Небо и земля»... То есть, сам автор отнюдь не считал эту свою работу неудачным опытом, а указывал ее как одно из достижений! Тогда я решил, что называется, отдаться потоку, и начать принимать любую информацию на эту тему, вплоть до бреда. А там – разберемся….

Титульный лист

- А в чем заключалась нетрадиционность такого подхода?

- Да во всем! Порой приходилось основываться на отрывочных сведениях, слухах, преданиях, домыслах и… рассказах очевидцев, еще заставших живого Чеснокова. Да, во многом это было «Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю, что…».

Для начала я задействовал совсем не музыкальные источники, а обратился к... историкам РХТУ им. Д.И.Менделеева, которому в этом году исполнилось 120 лет и интерес к его истории объективно повышен. Сейчас объясню. Дело в том, что до 1917 г. это было Московское Императорское промышленное училище, с хором воспитанников которого успел немного поработать Павел Чесноков и, по некоторым непроверенным данным, хотел доверить первое, но так и не состоявшееся исполнение своей оперы под два рояля в мае 1917 года именно ему. Исполнение планировалось на Царской лестнице училища (ныне – фойе уникального Зала имени А.Бородина) с солистами Частной оперы Саввы Мамонтова. Партии фортепиано должны были исполнить пианисты А.Зилоти и М.Миллер.

Всё это было интересно до мурашек, но иногда разбивалось и о такое мнение, что свою единственную оперу уничтожил сам автор в годы наступившего террора… Но специалисты по истории РХТУ предположили, что единственный экземпляр этих нот Чесноков прятал в регентском архиве не сохранившегося до наших дней двадцатиодноглавого собора во имя Св. Александра Невского на Миусской площади, где хор воспитанников Императорского училища иногда пел на клиросе под руку Павла Григорьевича в приделе Св. Тихона Воронежского. После закрытия собора в 1925 году регентский архив был полностью передан в Музей музыки при Московской консерватории (Музей имени Н.Г. Рубинштейна), который потом перерос в Музей музыкальной культуры им. М. Глинки, а потом – в Национальный музей музыки. Вот тут следы оперы теряются и... проявляются вновь уже сейчас, через сто один год.

- Почему и откуда могла возникнуть у Чеснокова такая конспирация по поводу тех нот, что их пришлось прятать среди церковных партитур?

- Сложно сказать. Единственная опера потомственного регента была написана перед самой революцией на собственное либретто по мотивам одноименной мистерии Байрона. И сюжетно описывала события, которые произошли... за сутки до Всемирного Потопа. Кто знает, какие ассоциации и у кого это начало вызывать, и чем именно пригрозили Чеснокову, что не состоялось даже первого «закрытого» концертного исполнения под два рояля....

-То есть это была опера на Библейский сюжет?

- Безусловно! Теперь мы знаем об ариях Ноя, его сыновей и даже Архангела Рафаила, исцеляющего Посланника, наказывающего демонов и падших ангелов, а также присматривающего за людьми. А в качестве самостоятельных героев оперы, наряду с Библейскими персонажами, фигурируют хоры смертных и хоры темных духов… Сцена гибели человеческой цивилизации показана с гипертрофированными подробностями – с воплями умирающих о реках, вышедших из берегов… А завершается произведение грандиозной симфонической картиной «Хаос», в фактуру которой внедрены хор и... орган!

- Что-то не похоже на Чеснокова, которого мы знаем, и к композиторскому образу которого давно привыкли.

- То-то и оно… Те редкие специалисты, кто был уверен, что эта опера действительно существовала, а не была приписана Чеснокову историками музыки уже в советский период, относили ее чуть ли не к музыкальному предсказанию грядущего Хаоса революции и зашифрованной Формулы Безысходности!

- Может быть, именно поэтому она так и не была издана и исполнена? Ведь уже близился Октябрь…

- Это ни о чем не говорит – гонения на церковь и Библейские сюжеты начались позже. Когда в партитуре оперы была поставлена точка, Чесноков отнес рукопись своему другу и издателю Петру Юргенсону. Но до нотного набора на печатных досках дело почему-то так и не дошло – по неожиданному решению автора ограничились «репринтом» на фирменной «юргенсоновской» бумаге тиражом в... один экземпляр. На дворе стоял цветущий май, уже маститому композитору, Павлу Чеснокову было сорок лет, а 1917 год неумолимо двигался к своему Октябрю…

Вы только вдумайтесь в текст заключительного Хора злых духов, когда по сюжету уже «разверзлись хляби небесные». Цитирую прямо с авторского либретто:

Духи тьмы! Возликуйте громко!

Духи тьмы! Вот он день, вот он час:

Всё гибнет! Всемирная ломка

И Потоп!! День великий для нас!!!

Вот, перед нами скан авторского рукописного либретто автора. Как видите, слово «Хаосъ» Чесноков собственной рукой начертал своим каллиграфическим почерком сразу после этого хорового финала. Видимо, перечитав еще раз, вновь осмыслил написанное, и начертал внизу: «Хаосъ». Да ещё изобразил под ним некий мистический знак, над которым, я уверен, ещё поломают голову исследователи всяких символических систем.

Либретто. Последняя страница

- Странно, что столь интересный и уникальный материал был не востребован больше ста лет и при таком интересе к жизни и творчеству автора.

- Вот здесь, похоже, и кроется ядро загадки. Единственная опера популярнейшего церковного автора, к нотному наследию которого постоянно повышенное внимание, внезапно оказывается не просто вынесенной за скобки, а сведения о ней вдруг начинают тщательно размываться, замалчиваться и стираться. Не было предпринято никаких попыток пусть не исполнить, но хотя бы изучить этот материал как часть наследия. Ну, хорошо, в советское время не климат был операм на Библейские сюжеты. Но, начиная с 90-х, когда все наследие Чеснокова начали изучать буквально под электронным микроскопом – почему вдруг, при наличии прямых и косвенных упоминаний, обошли вниманием именно этот его единственный опус? Чего такого понаписал там признанный гений, что все исследователи его творчества дружно сделали вид, что никакой оперы никогда не существовало?

- Получается, что мы стоим на пороге открытия Нового Чеснокова?

- Очень похоже на то.

- Его наследие также считается исполненным на сто процентов – в том числе на специальный «Чесноковских» фестивалях, ассамблеях, чтениях... Никто уже не претендует найти что-то новое.

- Есть еще и такой факт, о котором мне в 1993 году поведал мой старенький педагог по чтению хоровых партитур Геннадий Петрович Копченков, семья которого дружила с Чесноковыми, а сам он, будучи маленьким, сидел у него на коленях, и наблюдал, как взрослые (отец, Чесноков, Данилин…) после сытного обеда развлекались у рояля тем, что ставили на пюпитр перевернутые клавиры русских опер, играли их задом наперед и хохотали, как ненормальные. А Данилин один раз и без шуток обмолвился отцу Геннадия Петровича, что давно считает Пашу (Павла Григорьевича)… провидцем. Детская память – она ведь цепкая. Так вот, не прячется ли где-то здесь некое предсказание от главного хитмейкера православной музыки, неожиданно написавшего в год революции «запрещенную» и по сей день оперу на Ветхозаветный сюжет о планетарной катастрофе, и которого современники называли провидцем?

- Но ведь духовные сочинения Чеснокова при проигрывании партитуры на рояле напоминают кафешантанные романсы или оперные сцены в духе раннего Верди – об этом ещё Клавдий Борисович Птица писал в своей книге.

- Это так, но именно на фортепиано. А при исполнении хором они всякий раз вызывают эффект духовного откровения.

- Значит, сейчас со всей ответственностью можно сказать – единственная опера Павла Чеснокова «Небо и Земля» существует!

- Конечно, вот же она. Добрые партнерские отношения с Музеем музыки и его нынешним директором Михаилом Аркадьевичем Брызгаловым (мы вместе состоим в Президиуме ВХО), позволили мне сначала одним глазком взглянуть на содержимое закрытых фондов музея и, пусть и с большим трудом, найти там единственный экземпляр единственной оперы Чеснокова. То есть, для начала убедиться, что она существует – а это уже само по себе было ошеломляющей новостью. Причем, существует не в формате набросков-черновиков, как тоже предполагалось, а в виде полноценного комплекта – либретто, клавир, партитура...

- Борис, а это не может быть некой… мистификацией?

- Я сразу хотел бы подчеркнуть – подлинность этих нот официально подтверждена Национальным музеем музыки, и, конечно же, не вызывает сомнений. Они являются частью его Фонда оригиналов. Так что речи о подделке и мистификации тут быть не может.

- Музей предоставил вам ксерокопию?

- Ни в коем случае! Никакого светового и теплового воздействия на столетнюю бумагу и чернила! Только сканирование специальным фотосканером с удаленным объективом – без контакта с бумагой и при неагрессивном освещении. Фактически это профессиональные фотографии каждой страницы с высоким разрешением. Музей предоставил мне этот трудоемкий скан по безвозмездному договору с весьма оправданными условиями и ограничениями. Например, мировая премьера, должна состояться в 2020 году в рамках проекта «Опера в метро», обязательно предоставление записи, а публикация нот в свободном доступе на сайте нотного архива возможна исключительно после первого исполнения.

Так что пока я выложил в архиве только либретто, которое принадлежит руке Павла Чеснокова. Оно действительно завершается словом «Хаосъ» и перевернутым точечным треугольником, который венчается в самом низу перевернутым знаком вопроса с точкой посередине... Объяснений этому символу у меня пока нет.