О «ПЛАНЕТЕ БИЛАН»

— Во-первых, хотим создать свой собственный неповторимый контент. Он будет не экспроприирован у кого-то, ничего не будет содрано. Повторения, конечно, наверняка не избежать — на тему космоса рассуждал не один музыкант. Тема бесконечности волнует меня постоянно. Я решил высказаться, оправдаться за все свои проступки. Материал, который давно не звучал, музыка... Люди все-таки любят музыку, правда же? Любят и ходят на шоу.

<...> Шоу — это разговор с собой, такой искренний рассказ про свою жизнь. Через призму музыки. Всем известно, что музыка — это янтарь, якорь, который замораживает эмоции. Мы все возвращаемся в свое прошлое. Оно прекрасно в разных аспектах. Это важная информация, настольная. Те, кто скучал по старой музыке и новой, смогут получить удовольствие. Будет история, построенная на свете. И, конечно, на артисте. Шоу тоже должно быть неподражаемым.

<...>

Это такой мюзикл, который стремится к новому жанру. Рассказ про собственного меня. «Планета Билан» — это планета со своей гравитацией, со своим миром. Там будет такая мысль, что каждый человек неподражаем, у каждого есть свой характер, свой климат, своя атмосфера.

О ХАРАССМЕНТЕ

— Ох, да. Много лет назад меня домогалась одна дама. Ходила на все мои концерты. Преследовала меня. Но это мне нравилось. Она мне была симпатична. В итоге мы какое-то время жили вместе.

О ВНИМАНИИ СО СТОРОНЫ МУЖЧИН

— Может, что-то и было. Ты же артист — значит, ты космополит. Ты встречаешь огромное количество характеров. Но какой смысл на этом заостряться, зацикливаться? Ты должен оборачивать все в шутку. Взять то же самое «Евровидение». Понятно, что туда приезжает много различных сообществ, которые нужно уважать. В конец концов, в первую очередь они просто люди. Меня там тоже причисляли к тем или иным…

ОБ ОТСУТСТВИИ КОНТРАКТА С ПРОДЮСЕРОМ

— У меня нет продюсеров. У меня есть компаньон, есть подруга, это Яна Рудковская. Я ни от кого не завишу, я абсолютно свободный человек. Да, можно сказать, что у меня был с ней контракт. Был период притирки, когда мы понимали, что к чему. Вообще, это было нормально. В какой-то степени я был ее мостом для входа в шоу-бизнес. Тогда это было не совсем просто. Благодаря каким-то там проектам, рвению и моей маломальской артистической известности мы вошли в это поле. Конечно, она мне тоже очень помогла. Это было совместное движение вперед. Мы уже шесть лет существуем без контрактов. Я независимый, поэтому если завтра я решу куда-то пойти, я возьму и пойду.

О СКАНДАЛАХ

— Я вот как раз взял курс на то, чтоб не скандалить, не участвовать в каких-то там разборках, не быть санитаром леса и не решать проблемы других. Потому что им виднее — их проблемы. Внимания к себе я не хочу. И к тому человеку, который оступился. Я не буду бить лежачего. По таким принципам и живу. Вот поэтому я скучный.

О ПОДХОДЕ К ВЫСТУПЛЕНИЯМ

— Я пою для себя, в первую очередь. Для самоощущения. Эгоистический абсолютно подход. Я уверен, что нужно быть жадным до каких-то вещей: до эмоций, благ, общения, людей. Нужно собирать образы — иначе ты пустеешь, иссякаешь, тебе нечего рассказывать. Если тебе нечего рассказать, ты заканчиваешься. Перестаешь существовать как артист. Сегодня все есть, завтра — нет. И чтобы оставаться на двадцать лет и дальше, тебе нужно быть наполненным и насыщенным человеком. И придумывать что-то новое. Потому что люди и города повторяются.

<...>

Я все доказываю только себе. Скажу честно, я эгоист. И я гедонист — получаю удовольствие и кайфую. Если удовольствие получают люди вокруг, значит, я их заряжаю. Вы, наверное, заметили, как приятно находиться рядом с человеком, который горит и любит свое дело.

О ЛЮБВИ

— О, это слишком долго! Любовь — это желание понять, наверно. Раньше казалось, что это неспокойствие. Когда это треш, взрыв, и ты не можешь даже дышать. Но на самом деле это не более чем желание секса — когда все такое гипертрофированное, яркое, всепоглощающее.

О ЦЕННОСТЯХ

— Хочется просто, чтобы понимали и не лезли в душу. И не хочется зависеть от этого чувства. От любви, то есть. Она отнимает много времени. Да, дает много производных, но само чувство тяжелое.

<...> Поэтому идеально было бы так: ты зашел, включил в розетку любовь, попользовался, потом выключил — и вышел. Так, конечно, не бывает. А как было бы круто: позвонил, когда захотел, и сказал: «Приезжай!»

О КАЙФЕ ОТ ОТНОШЕНИЙ

— Я сейчас кайфую от подготовки к шоу «Планета Билан», от творчества. У меня много планов. Я не слишком сейчас завишу от кого-то. Я не в обязательных отношениях. И это прекрасно.

О КРИЗИСЕ СРЕДНЕГО ВОЗРАСТА

— Все наложилось: потухшее состояние детского «Голоса», работа в благотворительном проекте «Не молчи» с Натальей Водяновой. Нет, проект супер! Но я не люблю полумеры, поэтому погрузился в это с головой. Потратил много сил и энергии. На каждом концерте выкладывался перед родителями особенных детей, занимался с детьми с ограниченными возможностями. Они все были в проекте «Голос», и там почему-то так повелось, что ко мне нужно обязательно прикоснуться — и будет счастье. Но чудес не бывает. Я устал соответствовать образу какого-то волшебника. Поэтому я начал нарочито показывать свою жуткую сторону. Не с детьми или их родителями, а вообще — публике. В какой-то момент ушел в себя и начал разрушаться.

ОБ УСТАЛОСТИ

— Начал терять силы. Все внутри было выжжено. А такое состояние очень вредит карьере. Потому что, находясь в нем, ты, например, вдруг бреешься налысо. Но мне было абсолютно наплевать! Это был жуткий протест. Я перестал в людях видеть самостоятельные единицы. Для меня все вокруг слились в единое пятно. Вот есть я один, а вас — много. И что вам от меня вообще нужно! Что вы напали все на одного, вам не стыдно?! А получите!

ОБ ОБРАЗЕ ЖИЗНИ ЗВЕЗД

— Смотря кого мы так называем. Настоящие артисты и звезды — те, кто был в восьмидесятые и в девяностые. Бывает, живут так же, как голливудские артисты, это правда. Только наши затрачиваются побольше. Сил больше вкладывают.

О САМОМ ДНЕ

— Был как-то у меня концерт, на котором было два человека. Ну, конечно, это было очень хорошо оплаченное выступление, корпоратив. И может, не дно это вовсе. Но с эмоциональной точки зрения — полный ад. Вообще не понимаешь, что тебе делать, как себя вести.

О МАТЕ

— Я матерюсь, честно. Не могу сказать, что это хорошо. Но я это начал делать задолго до того, как мат вошел в моду.

<...> Знаете, что еще. Я заметил вот какой дух времени: если ты материшься — значит, ты честный, откровенный, правильный. Типа мат — это откровение. Ведь если дома ты материшься, а на публике нет, — то лицемеришь. Что за перевертыш?! В какой-то момент я пошел за этим. В одном проекте у меня образ душевный. В другом проекте я принципиальная скотина. Я разносторонний человек. О’кей, ты можешь быть дома каким угодно. Но это лицемерие. Все люди дома другие. Все люди надевают маски, когда выходят в люди. Ты одеваешься, ты хочешь, чтобы тебя воспринимали вот так, а не иначе. Кто-то красит лицо, глаза — а это уже маска. Человек не может существовать без нее.

О ФОНОГРАММЕ

— Нет, бывает. Я никогда не декламировал: «Вот, я никогда не буду петь под фонограмму». Когда получается, когда нет. Когда вдруг там что-то случается — не расписан сценарий, не поставлена сценография…

Там все всегда прячется за голую эмоцию. В принципе, все можно сделать. Даже сфакапить. В этот момент я импровизирую.

(Александр Зимин, lenta.ru, 03.12.2018)