О ЗНАКОМСТВЕ С ОЛЕГОМ ТАБАКОВЫМ

- Мне было 25, когда я наконец получил диплом и отправился на прослушивание, которое в тот год проводили в Ленинграде актеры МХАТа Грибов, Массальский и Тарасова. Боги! Почитал что-то и, к великой радости, получил приглашение в Москву, на туры. Приезжаю, мне дали место в общежитии на Трифоновской. Поднимаюсь в комнату, открываю дверь и вижу картину: за большим столом пьяный в зюзю человек. «Здрасте». — «Здрасте». — «Кто вы такой? Абитуриент?» — спрашивает. А я и слова-то такого не знал. «Чего?» — переспрашиваю. А он на стол завалился и уснул. Внизу, на полу, — полная бутылка бормотухи, на столе — еще одна, наполовину пустая. Это был Лелек Табаков. Наше знакомство тогда не состоялось, потому что, поступив, я «одумался» и возвратился в Ленинград. Москва мне совсем не понравилась. В те годы там творился полный беспредел: бандиты, ограбления, драки. В родном Питере было куда спокойнее. Я вернулся и поступил в Ленинградский театральный институт. А с Табаковым мы подружились позже, на съемках фильма «Достояние республики». Он тот эпизод с бормотухой помнил, а меня нет. Сказал, что пил с горя: его не приняли во МХАТ после окончания Школы-студии. Странно, правда? Великого актера!

О ЗВЕЗДАХ БДТ

— Каждой звезде я готов был за водкой бегать! Так часто и получалось. (С улыбкой.) Луспекаев, Копелян, Полицеймако, Лавров, Стржельчик, Лебедев, Смоктуновский — грандиозные артисты! Я был третьекурсником, когда Иннокентий Михайлович пришел в БДТ репетировать «Идиота». Наш преподаватель — Игорь Олегович Горбачев — провел нас, человек шесть студентов, мимо охраны и посадил где-то наверху, чтобы Георгий Александрович Товстоногов, не приветствовавший присутствие на репетициях посторонних, не заметил. Первая сцена — сжигание денег. На сцене Стржельчик, Лебедев… Доронина (Настасья Филипповна) бросает пачки в огонь, а Смоктуновский (князь Мышкин) пятится к стене, все назад, назад… Стоп! Георгий Александрович, показывая на него, говорит Сироте, замечательному педагогу, своей правой руке: «Роза, это не артист. Ищите другого». Она в ответ: «Дайте мне две недели». И вот новая репетиция, та же сцена. Смоктуновский опять у стены, но не просто стоит, а молча протягивает к Дорониной руку. А она у него длинная, с тонкими нервными пальцами… Он как бы говорил: «Да что же вы делаете?!» Это было что-то невероятное, от Мышкина невозможно было оторвать глаз.

Так что не будь Розы Абрамовны Сироты, неизвестно, как сложилась бы судьба Смоктуновского. Это была первая репетиция, он зажался, да еще ­Товстоногов говорил ему: «Не ­мешайте играть артЫстам!» После премьеры 31 декабря 1957 года Смоктуновский проснулся знаменитым: чтобы увидеть «Идиота», люди ехали в Ленинград со всей страны.

Наш театр многих артистов сделал настоящими звездами. Поражаюсь, что сейчас на сцене некоторых театров стали использовать микрофоны. Это кошмар! Помню, как мне Георгий Александрович сказал: «Жора! Я вас не слышу!» И уже на следующей репетиции услышал. Он воспитывал нас. Так же случилось с Олегом Басилашвили. Первое время он говорил невнятно. Думаем: «Господи, как играть-то будет с такой дикцией?!» Но Георгий Александрович рассмотрел в нем талант. Как только Басилашвили пришел, почти сразу получил роль в «Трех сестрах» и очень скоро стал народным артистом. Какое-то время, когда они еще с Дорониной были женаты, мы дружили. Им одним из первых в театре дали отдельную квартиру — однокомнатную, на Выборгской. Роскошь по тем временам. Когда под окнами проходил трамвай, кровать отъезжала к шкафу.

О СВОЕЙ ПЕРВОЙ РОЛИ В КИНО

— Мне было 29 лет, я учился на последнем курсе. Сыграл с Сашкой Боярским, своим закадычным другом (брат Михаила Боярского. — Прим. InterMedia), в фильме «Молодость офицера». Дальше последовали «Крепостная актриса» и очень много детских фильмов, после которых меня стали узнавать. На сегодняшний день у меня 214 фильмов.

О ЗНАКОМСТВЕ С ВЛАДИМИРОМ ВЫСОЦКИМ

— В «Интервенции» мы снимались с Высоцким, с которым еще до нашего с ним знакомства… подрались! Вышло так, что Зина Славина, ведущая актриса Театра на Таганке, пригласила меня на свой спектакль «Добрый человек из Сезуана». А я опоздал, вбежал в фойе, когда уже прозвенел третий звонок. Навстречу идут два мужика — один с гитарой, другой с аккордеоном. Тот, что с гитарой, вдруг дал мне коленом под зад, я развернулся и вцепился ему в горло. Это был Володя Высоцкий. А второй — Золотухин.

Вроде как нечего в театр опаздывать! Проходит несколько месяцев, мне звонит режиссер Геннадий Полока и говорит: приезжай на съемки, хочу дать тебе роль французского солдата. Когда подписывал договор, вошел Высоцкий. Мы узнали друг друга, засмеялись, обнялись. Не сказать что с ­Володей мы были друзьями, но общались часто. Как-то я бросил ему в сердцах: «Ваша дрянная Москва…» — «Что?! А ну-ка пошли!» Усадил меня в свой автомобиль и показал старую Москву: двухэтажные домики, поленовские дворики… Я обалдел. «Нравится?» — «Нравится. Извини, беру свои слова обратно».

ОБ АЛКОГОЛИЗМЕ ВЫСОЦКОГО

— На «Интервенции» Володя был в завязке. Помню, как Полока устроил банкет по случаю своего дня рождения, накрыл столы в гостиничном номере. Вовка сидел на подоконнике, играл на гитаре, пел собственные песни. Я, кстати, тогда не считал его большим талантом. Никогда не забуду, как он смотрел на нас, выпивающих, и… пьянел прямо на глазах! К концу вечера был в зюзю. Вот это сила воображения!

Я понимаю, почему он уходил в запои. Его же всю жизнь травили и запрещали! Да и вообще, какой актер без выпивки? Виталий Павлович Полицеймако так говорил: «Жора, я человек пьющий, могу себе позволить 50 граммов перед спектаклем». Это ему никак не мешало. Но Товстоногов строго следил за дисциплиной, так что я за полувековую службу в театре ни разу не вышел на сцену подшофе, хотя выпить люблю.

О ПРОБЛЕМАХ С АЛКОГОЛЕМ У ОЛЕГА ДАЛЯ

— Олег Даль совсем не умел пить. Мы познакомились с ним на «Жене, Женечке…». Выпивать ему было нельзя категорически: одна рюмка — и все, понеслось. Меня он почему-то слушался, доверял мне. И на съемках я старался переключить его внимание, позвать, к примеру, в футбол поиграть. Но в группе был один поганец, артист Кокшенов, так он Олега спаивал: «Давай наливай!» А Даль слабохарактерный был, не мог отказаться. В итоге однажды напился и по пьяной лавочке нахулиганил. Забрали его в милицию, началось расследование, и выяснилось, что при хорошем раскладе ему светит лет восемь. Причину, не пытайте, не назову из-за уважения к памяти Олега.

Мы тогда всей съемочной группой нанесли визит первому секретарю обкома партии Калининграда (там проходили съемки), ходатайствовали, просили отдать нам Олега на поруки. Еле отстояли. Он был чудесным человеком, но водка его сгубила…

(Алла Занимонец, Tele.ru, 11.05.16)