ОБ АУДИТОРИИ

— Мне нравится. После «Голоса» многие люди открыли для себя мою музыку. Я сейчас был в туре по России и видел, как меняется публика на концертах. Очень много стало взрослых людей, которые, конечно, приходят послушать определенные песни — Высоцкого, «Темную ночь», «Маму». Очень много было теплых встреч — с взрослыми это иначе немного, чем с молодежью. Они меня еще по имени-отчеству называют — кошмар, конечно, но в то же время очень трогательно. Мне все это дает понять, что ничего стыдного я, слава Богу, не сделал. В метро и на улицах города чувствую себя спокойно.

О ПОПУЛЯРНОСТИ И ОТВЕТСТВЕННОСТИ

— Я стараюсь от этих ощущений избавляться. У меня был период, когда я себя размышлениями об ответственности, обязательности просто уничтожил. Мне тогда было 19 лет и дальше я от этого отказался (улыбается). Это самое губительное, что может быть. Благодаря моим попыткам избавиться от ответственности, мне кажется, в итоге многое и получилось. Например, я придумал Ноггано, который мог бы убить сам по себе проект «Баста»…

Ну, потому что люди могли расстроиться, что я совсем не такой лапочка. Но я пошел на это осознанно и не проиграл. С «Голосом» похожая был ситуация — я пошел туда, потому что программа была интересным опытом, и не боялся испортить отношения со своим слушателем. Мне кажется, что жизнь из таких пассионарных толчков и складывается. Я в какой-то момент пришел к выводу, что безумные поступки приносят больше всего пользы.

О ПЛАНАХ ДЛЯ НОГГАНО И НИНТЕНДО

— Я уже написал 8 песен для Ноггано, таких прямо очень… У меня сейчас, чем ближе выход альбома Басты, тем больше к нему отторжение — хочется скорее с этим разобраться и заняться другими делами. Для Ноггано есть несколько очень интересных решений — от песен в духе «Собака съела товар» до каких-то самокопалок сумасшедшего бандита. Условия, которые я задаю своему герою на этом альбоме, довольно странные, но работать над этими треками очень интересно. Вообще, чем сложнее задача, тем интереснее.

Да, [для Нинтендо] тоже пишутся песни. В саундтрек к «Хардкору» у нас должна была войти не та песня, что в итоге там оказалась. Мы на нее даже клип сняли в очень правильной эстетике: на айфон во время тура в Иркутске, Ижевске, купили норковую шапку, ходили по стрип-клубам местным. В общем, Нинтендо будет обязательно, хотя пока до конца не очень понятно, в каком русле. Мы в какой-то момент хотели сделать второй альбом англоязычный. Ну на таком английском, на котором я говорю обычно — на очень плохом: «Ван-ван зыс, ван зыс, ван зыс». В общем, я альбомы Басты выпускаю раз в 4 года, сейчас мне 36 — до сорока будет, чем заняться.

О НОВОМ АЛЬБОМЕ БАСТЫ

— Что касается объема, то у меня не было задачи сделать именно двойной альбом, просто накопилось много песен. Я вот еще в туре правил какие-то тексты, редактировал музыку. Есть песня «Зажигалки вверх» — хочу сейчас туда записать куплеты со Скриптонитом и ATL. Вообще, очень мрачный и странный альбом получился, но мне нравится. Видимо, с чем-то совпало, может, у меня кризис среднего возраста. Я когда писал некоторые песни, чувствовал себя как гострайтер, который сочиняет для самого себя… Еще там будет «Черт» на стихи Галича и «Трамвай» на стихи Окуджавы. Стилистически даже не получится определить, что это все в целом такое. Очень много песен про любовь, но зловещих. Вроде бы считается, что если про любовь, то это такая няшность, но я, как всякий взрослый человек, пришел к тому, что любовь — самый большой хардкор.

О РАСЦВЕТЕ РЭПА

— Да я бы не говорил о расцвете или прорыве русского рэпа, это триумф русской словесности — я так Оксимирону и написал, когда мы его альбом обсуждали. Среди популярных русских рэперов ведь нет рэперов в чистом виде. Оксимирон — панк, анархист; Скриптонит — очень круто читает, но то, что он делает это скорее рок; ATL — я вообще его фанат… Да кого не возьми, любой к рэпу имеет опосредованное отношение, все разные. Просто людям интересны явления, а каждый из этих артистов — явление. И эта культура останется, я уверен, как золотая эра русского рока (смеется).

Ну да, это же все русский рок, на самом деле. Я имею в виду посыл, который все, кого я перечислил, вкладывают в эту музыку — он вообще не рэперский в том смысле, в котором это происходит в Америке, допустим. Это какая-то вообще другая штука. У нас нет этой ограниченности: если ты начал делать такую музыку, то другую ты уже не можешь, нету этой узколобой херни. Я вот как китаец — сам пишу музыку, какую хочется, пишу тексты, рисую, снимаю видео. Можно меня назвать сумасшедшим графоманом или, там, самовлюбленным кретином, но мне по-другому просто неинтересно.

(Ярослав Забалуев, «Газета.ru», 18.04.16)