О ДЕТСТВЕ

- Мои родители развелись еще до моего рождения. У мамы помимо меня были еще два сына, а время очень тяжелое: конец 80-х — начало 90-х. В Черновцах, куда мы переехали из моего родного городка Кицмани, нам удалось поселиться только в маленьком доме: единственная комната да неотапливаемая кухня. Удобств никаких: ни горячей, ни холодной воды (носили из колодца). Туалет — на улице. Да ничего у нас не было, одни голые стены: ни телевизора, ни кровати! Первые недели мы все вместе спали на большом матрасе, который расстилали на полу.

На дворе стояла осень, в доме было очень холодно. Мы, дети, чтобы согреться, под одеялом прижимались друг к другу, как маленькие котята. Вот так, по-цыгански, и ютились. Может, это и приучило меня переносить тяготы кочевой гастрольной жизни, ведь артисты те же цыгане — всегда в пути. (Смеется.) ы жили не у черты бедности, а за нею. Новые вещи не покупали. Я носила одежду, доставшуюся мне от среднего брата, — мальчиковые штанишки, рубашечки, штопаные-перештопаные колготки. Это может показаться удивительным, но долгое время я вообще не понимала, как это — быть сытой.

О СЕМЬЕ

- Однажды я прочитала, что семья — это последнее, что осталось от рая на земле. И это так верно! Когда усталая, после концерта я теперь возвращаюсь домой, то именно в своем уютном мирке, домике, я могу подзарядить свои севшие батарейки… Но в детстве у меня ничего подобного не было. Мы с братьями, даже совсем маленькими, жили своей жизнью, в которую родители особо не вникали — не до того им было. Хотя между собой мы, дети, были очень близки. Старший, Сергей (у нас разница 10 лет), проявлял обо мне отцовскую заботу, следил, чтобы я поела, пытался одеть меня. Средний, Игорь, старше меня всего на два года. А потом появился младший брат — Андрей (от следующего гражданского брака мамы). Мы всегда были вместе, поддерживали друг друга.

ОБ ИНТЕРНАТЕ

- Шли месяцы, жизнь не налаживалась. И однажды маме ничего уже не оставалось, как отдать меня и среднего брата в интернат… Помню, я не очень расстроилась. Мне даже показалось, что интернат — это прекрасное место. Ведь там мне и одежду стали давать, причем иногда даже новую. С едой тоже было неплохо. Впрочем, растущему организму казенной порции вечно не хватает... Частенько твой обед или ужин достается более сильному или наглому ребенку. Приходишь в столовую, а тебя уже опередили одноклассники, и кто-то съел твою порцию. А добавки нет.

ОБИЖАЕТСЯ ЛИ НА РОДИТЕЛЕЙ ЗА ТО, ЧТО ОТДАЛИ ЕЕ В ИНТЕРНАТ?

- Вопрос «почему это происходит, почему я живу в интернате?» — у меня, конечно, возникал. Но обиды, злости на родителей — никогда! Я же понимала, что так сложились обстоятельства, что не от сытой жизни мама отдала нас сюда. Я видела, что она хороший человек. И папа тоже хороший. Нет, я никогда не корила родителей и любила их такими, какие они есть. Ведь если бы эти два странных, абсолютно разных, несовместимых человека не встретились, то я бы не появилась на свет. И сейчас я делаю все, чтобы они ни в чем не нуждались.

О НАЧАЛЕ МУЗЫКАЛЬНОЙ КАРЬЕРЫ

- Все переменил вечер самодеятельности, после которого ко мне стали относиться гораздо лучше. Мне поручили выучить песню и спеть на школьном мероприятии. И вот я вышла на сцену. И спела так, что зал взорвался аплодисментами. Там, в зале, сидели те, кто выставлял меня замарашкой. Но я была над ними, потому что я — на сцене, а они внизу. Я в эти минуты просто парила! И, помню, сама удивлялась, что могу так петь... Оказалось, что есть такое место, куда стоит выйти, как меня все начинают любить. Это место — сцена — моя стихия. Мне просто надо было стать певицей, чтобы почувствовать себя счастливой...

ПОЧЕМУ НЕ ПОКАЗЫВАЕТ ДОЧЬ ОБЩЕСТВЕННОСТИ?

- Я не показываю Соню публике, не хочу, чтобы ее фотографировали, потому что очень боюсь, как бы публичность, вспышки фотокамер ей чем-то не повредили. Не хочу подвергать ее психику даже малейшему риску — у Сони должно быть комфортное детство, гораздо лучше, чем было у меня... Из этих же соображений я не вожу ее в двадцать кружков, как сейчас модно: чтобы в 9 часов утра у ребенка английский, в 10 — китайский, потом йога, рисование, виолончель, фехтование и под вечер шахматы. К ней приходит только педагог по рисованию, и тогда из-под кисточки Софии выходят какие-то каляки-маляки… София познает мир, но в игровой форме, без родительского фанатизма. 
БАЛУЕТ ЛИ ДОЧЬ?

- Конечно, у моей дочери есть все, чего когда-то не было у меня. Причем ей столько даже не надо — она всегда выбирает в детском магазине что-то одно. Это я, оказавшись там, всякий раз превращаюсь в маленькую девочку, иду мимо витрин и не могу остановиться: «Ой, какая посудка… Боже, какой мишка… Гляди, какая куколка…» И покупаю, покупаю — раскраски, кубики, конструкторы... Ну и конечно, мне очень нравится наблюдать, как София наряжается, в том числе и в мои платья да туфли. Бывает, она спрашивает: «Когда вырасту, ты же оставишь мне вот эту кофту? И эти туфли… И эту сумку…» Она говорит на полном серьезе, а я в такие моменты умираю от смеха. Теперь мне уже кажется смешной идея, что ребенок может донашивать вещи с плеча взрослого...

(Инна Фомина, «7 дней», 23.09.15)