О ПОЮЩИХ АКТЁРАХ

— На сегодняшний день подавляющее большинство актеров поет, и хорошо поет: это можно видеть в передаче «Две звезды», и «Точь-в-точь», и «Один в один». И там как раз их очень много — чудесно, хорошо поющих. Это прекрасная школа, потому что поющий артист — это вдвойне артист.

У них все в порядке. За последнее время это стало очень востребованным, популярным, да и аппаратура позволяет — если раньше надо было все делать вживую, и с трудом все записывались, то сейчас можно сделать чудеса: и вживую, и на студии. Всех так много, что уже начинаешь путаться. И они настолько точно изображают тех, кого пытаются спародировать, что просто удивительно, удивительно. Раньше нужен был год в театральном институте, чтобы научить нас, тех, кто не умел когда-то, так здорово перевоплощаться. Это очень помогает на сцене, очень сильно. И в мюзиклах, и в драме… Если б они еще и танцевали! Хотя большинство двигается, и тоже отлично — и такие синтетические актеры необходимы. Зачастую не хватает актерского мастерства зарубежным исполнителям — мне кажется, что за ними стоит пятьдесят-шестьдесят человек подтанцовки, и они как-то скрывают все недостатки. А когда у него все есть, то он спокойно можно выйти один.

О МУЗЫКАЛЬНОЙ ШКОЛЕ

— Родители, да. Видели меня пианистом, хотели, чтобы у меня была независимая профессия — актер же зависим от всего: от репертуара, от назначения на роль, от режиссера, от партнеров, от зарплаты низкой, многих вещей. Поэтому хотели, чтобы я стал солистом-пианистом — но, к счастью, меня эта участь минула. 

О ЛЮБИМОМ КОМПОЗИТОРЕ

— Пожалуй, Рахманинов. И Бах. Не могу сказать, что в школе я добился каких-то результатов, но классика сонатная мне была ближе, чем какая-либо другая. Прелюдии, фуги — это я очень любил, тем более что я увлекался Гленном Гульдом и мне хотелось добиться такой же, как у него, техники, звукоизвлечения. Конечно, не вышло, но я к этому стремился.

Рахманинов мне близок все-таки не только как пианисту, но и как слушателю — симфонии его потрясающие совершенно. А «Этюды-картины» — я и сам их сыграл огромное количество раз. Невероятный композитор, невероятный. А Бах — это Эйнштейн. Его нужно по-другому мыслить. Каждая нота, голосоведение, четырехголосье… Ведь недаром Swingle Singers исполняют Баха — там ведь все замечательно разложено на голоса. А Рахманинова они, конечно же, не поют. Серьезная разница — но наверно, мне уже теперь ближе Рахманинов.

ЕСТЬ ЛИ ДЛЯ НЕГО В СОВРЕМЕННОЙ МУЗЫКЕ КТО-ТО, КРОМЕ BEATLES?

— Нет никого. Все вышли из Высоцкого, все вышли из Beatles. Как мы все вышли из гоголевской «Шинели». Нет, ну конечно, и Rolling Stones, и Searches, и Hollies, и многие другие группы — любители этой музыки их хорошо знают. Еще Monkees, The Dave Clark Five — что-то у них всех было хорошее: то ли вокал был чудесный, то ли инструментал, то ли басист, то ли ударник. Но вот так, чтобы им всем вместе воссоединиться, как Beatles — это неповторимо. Что касается Высоцкого — это то же самое: вершина, до которой еще никто не добрался и не доберется. Я, конечно, знаю хороших исполнителей — очень много достойных, умных, но как личность Высоцкий серьезнее и глубже. 

О ПЕСНЕ ПРО БИЗНЕСМЕНА

— Не помню ее. Была передача, которую я вел в девяностых, даже две — «Домино» и «Боярский двор», и наш редактор музыкальный к каждой передаче писал новую песню. Он был такой, очень мобильный. И были они либо пародийные, либо на злобу дня, либо ностальгического характера, но вписывюащиеся в структуру передачи. Их там было, наверно, штук двадцать. И я не очень обращал на это внимание, потому что это была часть передачи. А не мои соображения по поводу музыки в телевизионном эфире, нет. В передаче они были уместны.

ВОСПРИНИМАЕТ ЛИ ОН КАЖДУЮ СВОЮ ПЕСНЮ КАК НОВУЮ РОЛЬ?

— Тут скорее наоборот: во время игры в театре или кино музыка так дополняет персонажа, что просто удивляешься. На такое могли быть способны немногие: Гладков, тот же Дунаевский. Песня становится большим подспорьем для становления персонажа, своеобразным гримом музыкальным, можно найти много песен, которые являются каким-то стержнем для героя.

С музыкой в целом легче. Как только она появлялась, я говорил себе: ага! Если взять самый банальный пример, Д'Артаньяна, то когда я услышал музыку Дунаевского, то мне сразу стало понятно душевное состояние героя. Сложнее разве что было озвучивать иностранные мультфильмы, где требовалась похожесть на того человека, который озвучивал в оригинале. Я мог сделать как-нибудь по-другому, но приходилось подделываться. Но и это тоже интересная работа — она такая хулиганская, не очень серьезная. Процесс мне нравится даже больше, чем результат.

О КОКТЕЙЛЕ «БОЯРСКИЙ»

— Нет, не пробовал. Мне все говорят, что он есть, но я как-то стесняюсь подойти и спросить.

(Артём Макарский, «Афиша-Волна», 25.12.14)