О ПЕРЕЛОМАННЫХ ЖУРНАЛИСТСКИХ КОЛЕНЯХ

—  Вы про то выступление в Думе? Конечно, я говорил серьезно! И замечу, после этой, мягко выражаясь, угрозы никто не рисковал своими конечностями. (Смеется.) 

О БИЗНЕС-СТОРОНЕ ТВОРЧЕСТВА

— Ну, не знаю. Если вам так удобно — пускай я буду делец. У нас почему-то далеко не все понимают, что процесс создания музыки состоит из маленьких звеньев: мелодия, текст, звук. И все они требуют определенных затрат. 

Да! И я всю жизнь понимал, что это дорого! Но это лучшее, что у нас есть. Я иногда покупаю музыкальные произведения, стоимость которых может обходиться до ста тысяч долларов! 

О КУПЛЕННЫХ ПЕСНЯХ

— Порядка ста песен. Они у меня лежат, ждут своего часа. Вот на что я трачусь, а не как некоторые — на шикарные клипы. Люди едут в Сен-Тропе снимать, на яхте, а для чего? Песня-то — овно! Сними дома, в углу. 

О ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ИСКУССТВА

—Я сужу как потребитель: нравится — не нравится. И иконы так же покупаю. ​Иногда смотрю на какую-нибудь и понимаю: вот эта стоит очень больших денег, но мне не нравится, если можно так сказать. Другая кажется более скромной и стоит гораздо дешевле — вызывает у меня восхищение. У меня есть предметы, которые стоят миллион долларов. Здесь, в комнате. Вот та икона, прямо за вами, стоит четыреста тысяч. Но вы лучше об этом не пишите, люди не поймут. 

ПОЧЕМУ НЕ ПЕЛ В СОЧИ ОЛИМПИЙСКИЙ ГИМН?

— Не было никакого гимна. Были разговоры, предположения и предпосылки, встречи с Константином Львовичем Эрнстом и так далее. На недавнем моем альбоме «Гангстер №1», кстати, есть песня, которую я купил за сорок тысяч евро, называется «Быстрее». Покупал ее с прицелом исполнить на Олимпийских играх, но она показалась людям, принимавшим решения, какой-то минорной. 

О САНКЦИЯХ США

— И вот к чему это привело! А я говорил:​ не трогайте меня — будут проблемы. (Смеется.) Начнем с того, что первым под эти санкции не я попал, а Иосиф Давыдович Кобзон. 

Этим занимается адвокат Кучерена. ​Было собрано больше ста тысяч подписей в мою поддержку на сайте Белого дома. Но ситуация на сегодняшний день не разрешилась никак.

О ЗАМЕНЕ СЛОВА «НИКОТИН» НА «ГЕРОИН» В ПЕСНЕ «БРАТ НИКОТИНА»

— Да, а в другом месте и на «кокаин». Я же пел вместе с Тимати, у него было к «кокаину» несколько фраз привязано. Это мы просто боремся с наркотиками, так сказать. Хотя я, в принципе, не понимаю, с чем мы ​боремся. (Смеется.) 

Наркомания — это плохо, я через это проходил, сам себя выводил из всяких состояний. Но если ты накуришься, не пойдешь никого убивать и грабить. А если напьешься, то да. По моему глубокому убеждению, запретить что-то человеку очень сложно, он должен сам себя остановить. Просто об этом не принято говорить, принято запрещать, и все. 

О КОРПОРАТИВАХ

— Конечно! Юмор присутствует в каждой жилке. Хотя я редко выступаю на таких вечеринках, но мы в продюсерском центре работаем над увеличением их числа — всем хочется работать меньше, а зарабатывать больше. Это обычное желание любого человека. Я по-прежнему много работаю, много езжу, а мне уже не двадцать лет, тяжеловато становится. Надеюсь доработать в таком плотном графике лет до пятидесяти пяти — пятидесяти семи, а потом нужно будет просто съезжать с этой истории. 

О ПРОЩАЛЬНЫХ ТУРАХ

— Не будет никаких прощальных туров, считаю, что это неправильно. Тем более что я человек слова, и если скажу, что тур прощальный, то это будет действительно так. 

Нет, я просто говорю. Знаю человек пять ​артистов, которые уже лет десять прощаются. (Смеется.) И это уже не смешно. 

ОБ ОБСУЖДЕНИЯХ ВЛАСТИ

— А зачем ее обсуждать? Либо ты ее принимаешь, либо нет. Мы можем на кухне сидеть и обсуждать, а говорить об этом публично не очень правильно, наверное. Хотя мне наша власть никогда никоим​ ​образом не мешала жить — наоборот, помо​гала, и я ей за это ​благодарен. 

О НЕДОВОЛЬСТВЕ РОССИЕЙ

— А в любой стране что-то не так. Я не собираюсь ничего критиковать и в меру своих сил и возможностей делаю так, чтобы страна жила лучше. Если каждый из нас будет по-настоящему заниматься своим делом, начиная от дворника и кончая президентом, разруха исчезнет сама собой. Помните Булгакова? И я в этом смысле согласен с нашими екатеринбургскими ребятами, Ройзманом и прочими, кто говорил, что, если не можешь навести порядок в городе, наведи его на своей улице, не можешь на улице – наведи в подъезде, не можешь в подъезде – тогда в доме. Хотя и это, в сущности, иллюзия, порядка не будет никогда. Назовите мне государство, где все наперечет довольны. Нет такого! Когда я начинаю спорить со своими музыкантами или просто знакомыми и они хвалят Европу, я говорю: ну поезжайте и живите там! Что вы здесь делаете? Живете, зарабатываете деньги и умудряетесь ругать наше правительство. Я этого слышать не хочу! Если ты уверен в том, что здесь плохо, так езжай отсюда, тебе никто не запрещает. Либо заткнись и делай так, чтобы здесь стало лучше! Что ты лично сделал для того, чтобы в стране стало лучше? Ни хрена ты не сделал! Только... об этом! Я вот с ними так разговариваю. 

О ПОСЛЕДНИХ КОНЦЕРТАХ НА УКРАИНЕ

— Прекрасно проходили, в обычном режиме, при полных залах. Никаких проблем не было.​ Раздавались какие-то крики: «Слава Украине!» — но я не знаю, что на это отвечать​. Сказа​л только, что в этом я не сомневаюсь. А отменил три последних концерта, потому что в Одессе случились эти ужасные события. 

О СВОЕМ КАПИТАЛЕ

— Я, честно говоря, не знаю, но пятна​дцать миллионов — это, конечно, многовато. Хочу у них спросить: где мои деньги? Пятнадцать миллионов долларов — это катастрофический заработок для любого артиста, и я не знаю такого артиста в нашей стране. 

Какое-то время назад я за год дал семьдесят бесплатных концертов. Об этом «Форбс» не пишет. Они берут какую-то вечеринку, смотрят расходы юбиляра, видят: «Григорий Лепс — сто тысяч евро». Боже мой! Потом умножают на сто пятьдесят концертов в год и делают сумму. 

О ГАНГСТЕРСКИХ ПОСТУПКАХ

— Так я тебе и рассказал! (Смеется.) Я не совершал ничего такого, что можно увидеть в «Крестном отце» или «Лице со шрамом». 

Видишь ли, дипломатия — наиболее дешевый и доступный способ решения любых вопросов. До этого, правда, надо дорасти. Те, кто не дорос, лежат на кладбище. Что касается меня, я никогда не участвовал в серьезных передрягах, хотя предпосылки к этому, конечно, были. Все, кто жил в ​Москве в лихие девяностые и пытался как-то изменить качество своей жизни, с этим сталкивались. Деньги всегда остаются деньгами, в тот период люди моего окружения очень ревностно относились к своим капиталовложениям и всегда хотели их вернуть. Они почему-то считали, что если их проект не удался, то деньги они не потеряют. Хотя, по идее, если ты веришь в определенную вещь, вкладываешься, то ты рискуешь. Рискуют все. Тебя никто не заставляет это делать. Я порядочный человек и деньги всегда возвращал. 

О ЛЮБВИ К ДЕНЬГАМ

— Очень! Но не люблю, если они не заслужены. Я честно потею, срываю глотку, мотаюсь по стране. И в общем считаю, что, если ты заработал, это хорошо, а если украл, то плохо. 

(Подмигивает.) Но если украсть деньги у американцев, то это хорошо. (Хохочет.) Шучу, шучу я. 

(Дмитрий Быков, GQ, 25.06.14)