О ГРЯДУЩЕМ ЮБИЛЕЙНОМ КОНЦЕРТЕ

— Площадок рассматривалось несколько. Выяснилось: мы уже так давно живем, что у нас уже всё было. Красная площадь — дважды, Дворец съездов — тоже был, «Олимпийский» был. Ну куда еще? Осталось, разве что на Луне сыграть. Больших открытых площадок в Москве, как ни странно, очень мало. С парком Горького была красивая затея — сделать сцену на крыле «Бурана», и это было бы лихо, но потом поняли, что не можем спрогнозировать количество людей, и на узкой набережной может начаться давка. Хорошо, если 30 тыс. людей придет, а если 60 или 80? 

В «Лужниках», я надеюсь, мы себя обезопасили. Там широкая площадка, и теперь важно, чтобы была хорошая погода. Мы придумали красивую акцию для фонда «Подари жизнь» — напечатали памятные билеты, которые отдаются в обмен на любое пожертвование и, по-моему, это будет хорошо. 1 июня — День защиты детей, а дети у нас в защите всё еще нуждаются. 

О СЕТ-ЛИСТЕ

— Мы затеяли сыграть 45 песен, из расчета одна песня за год. Потом прикинули, что это 3,5 часа беспрерывной музыки. Все-таки постараемся это сдюжить. У нас нет задачи сыграть все, что можно, но мы выберем 45 наиболее известных композиций разных годов. 5 лет назад мы делали опрос поклонников, из него возьмем 35 песен и добавим 10 новых. Окончательную программу выстроим при помощи коллективного сознания.

ВОЗНИКАЛИ ЛИ МЫСЛИ О РОСПУСКЕ ГРУППЫ?

— Да, ужас какой-то. Нет, чтобы сказать «хватит», такого точно не было. Были тяжелые моменты. В первый раз в 1979-м, когда расставались с Сережей Кавагое и Женей Маргулисом. Мы тогда были менее профессиональны, и это компенсировалось какими-то человеческими отношениями. Была команда, основанная и держащаяся на дружбе, и поэтому расставание было тяжелым. Попав чуть позже в «Росконцерт», мы очень здорово набрали как профессионалы. 

Но это не значит, что нам стало безразлично, кто пришел, кто ушел. Нет, это всегда было приоритетным. Почти два года назад, когда Женя Маргулис решил отвалить, мы совсем этому не радовались. Однако, как выяснилось, всё к лучшему, потому что пришедший на его место Игорь Хомич как будто создан для «Машины», и природа ждала, когда звезды сойдутся. Мы лучше зазвучали, атмосфера в группе изменилась.

О СОСТАВЕ «МАШИНЫ ВРЕМЕНИ»

— Ну что такое участник команды? Есть некое ее ядро, это — Ефремов, Кутиков, Державин и я. Остальные — Саша Дитковский, Сережа Остроумов, теперь и Игорь Хомич — «постоянно приглашенные» музыканты. Помимо «Машины» они участвуют в массе музыкальных проектов. Ну, на самом деле, совсем не важно, как-то это называется. Понятие «семья» подразумевает некие сексуальные отношения, у нас этого пока, к счастью, не замечается. Так что мы все-таки «притершиеся товарищи»(смеется).

О ДЕВОЧКАХ ДЛЯ РОК-МУЗЫКАНТОВ

— Вот ей-богу, у меня этой мотивации не было. Я был совершенно загипнотизирован звуком электрогитары. Этим богатством, красками, громкостью, всеми возможностями этой кочерги, которая может создать такую вибрацию. Я мог как маньяк целыми днями сидеть и брямкать на ней, ничего не умея. Какие там девушки? Когда Кутиков в 1972 году приводил на репетицию какую-нибудь чувиху, чтобы она посмотрела, как он красиво играет на гитаре, мы его страшно высмеивали и подвергали дикому остракизму. Мы занимаемся святым делом, какие могут быть бабы?

ОБ ОТКАЗЕ ОТ ДАЛЬНЕЙШЕГО ВЫПУСКА АЛЬБОМОВ

— Ну, во-первых, может быть, потому, что я сейчас пишу меньше песен для «Машины», у меня есть «креольцы» («Оркестр креольского танго» — непременный участник почти всех сольных работ Макаревича. — «Известия»), а недавно еще и неожиданно поперли песни под гитару (чего я сам от себя не ожидал), и всё как-то расходится на несколько каналов. Наверное, что-то витает в воздухе. Всё скатывается к каким-то сжатым формам. Команда записала песню, мы ее повесили в сети, и завтра все ее обсуждают. Очень быстрая реакция и отдача. 

Я всегда понимал, что Саша Кутиков прав, хотя меня это бесило. Вот, записали мы альбом, так давайте выпустим. Нет, говорит, давай в сентябре. Летом пластинок никто не выпускает, потому что их не покупают. Мне было ужасно противно, что какие-то торговые сети мне диктуют, когда мне подарить человечеству свои песни. Сейчас я совершенно свободен в том, когда это делать.

О КРИТИКЕ ЗА ПОЛИТИКУ

— Это их проблема, не моя. Если тебе 15 человек в Facebook написали, что ты идиот, у тебя, конечно, испортилось настроение, но это всего лишь 15 человек. Дай им бог здоровья, пройдет. Мы — часть природы, природа тяготеет к гармонии и равновесию. Всё в мире происходит волнами. Волна имеет фазу, она будет иметь и противофазу. Это вопрос времени. Я это наблюдал сто раз. 

Вообще орать о своей любви, будь то любовь к Родине или любовь к женщине, — это пошлость. Любовь не требует того, чтобы о ней орали, неистово бия себя кулаком в грудь. Сразу начинает пахнуть враньем. Думать как все — тоже достаточно пошло, потому что это значит не думать. «Думание» — процесс индивидуальный. 

Единственное, что хочу сказать: люди, которые видят в поведении другого человека мерзость, как правило, судят по себе. Я начитался о своей собственности в Крыму и своих зарубежных миллионах и хочу через вашу газету дать торжественную клятву: если кто-то обнаружит у меня какой-нибудь украинский бизнес, я ему этот бизнес немедленно подарю. Хотел бы иметь, но нет его и никогда не было.

О КНИГЕ «НЕВОЛШЕБНЫЕ СКАЗКИ»

— На эту идею меня сподвиг Юз Алешковский. В один из его визитов мы сидели с ним в хинкальной, и внезапно со стола упала вилка. Поскольку мы уже выпили, я схватил ее и стал импровизировать — дескать, вот, она планировала, как ею будут есть, какой у нее будет интересный вечер, а ее вот столкнули со стола, и она лежит.

Юз спрашивает: «Ты где это прочитал?». Я ему: «Нигде, вот сейчас придумал» Он мне: «Идиот, немедленно записывай. У тебя замечательно получаются сказки». Поскольку Юза я считаю мудрецом и старшим своим учителем, я, исполняя его завет, довольно быстро написал эти сказки. Мне хотелось сделать красивую книжку. Все меня толкали к тому, чтобы я ее сам и оформлял. Я честно попробовал, и впервые у меня ничего не получилось. 

Сказка про сардинку — я и рисую сардинку, и получается масло масляное, а художник Цесслер, которого я знаю сто лет и считаю гениальным, рисует консервный нож. Я его долго уговаривал, и в итоге мы сели у компьютера вместе. Он рожал идеи, мы вместе что-то компоновали и буквально за двое суток книжку собрали. По-моему, она получилась удивительно красивая, и если получит за это какую-то премию, я совершенно не удивлюсь. 

О «ХРОНИКЕ ТЕКУЩИХ СОБЫТИЙ»

— Это произошло абсолютно неожиданно. Стали происходить всякие «чудеса», и как реакция на них у меня каждый раз сама собой появлялась песня. Я стал вывешивать их в сеть, понял, что набралось на альбом, но подумал — ну а зачем? Есть песни, они набрали огромное количество просмотров, их послушали, зачем их еще издавать? А Кутиков  говорит: давай сделаем. Собрали, издали, и вдруг этот альбом по сетевым продажам выходит на первое место, опережая Гришу Лепса. Непредсказуемо.

О МУЗЫКАЛЬНЫХ ПРЕДПОЧТЕНИЯХ

— Много традиционного гитарного джаза. Я продолжаю учиться его играть. Слушаю Джона Скоффилда (исполнитель, входящий в тройку лучших джазовых гитаристов мира. — «Известия»). На мой взгляд, он наиболее разносторонний гитарист, один из немногих, кто все-таки имеет блюзовые корни, что мне очень близко. Потому что блюз я играл много лет, и через него мне становится понятно, куда двигаться. 

Слушаю много старого. Купил себе коробку из ста дисков, составленных из старых джазовых радиочартов. Сто джазовых хитов, начиная с 1920-х годов и заканчивая 1970-ми. Вы даже не представляете, какое количество джазовых исполнителей существовало в мире, кроме Эллы Фитцджеральд и Билли Холлидея. Всех их можно слушать бесконечно.

(Алексей Певчев, «Известия», 21.05.14)