КАК ОТНОСИТСЯ К ЮБИЛЕЯМ?

— Никакого отношения у меня нет. Если бы я был здоров, возможно, было бы о чем говорить. Мне никогда не хотелось принимать подарки. Гораздо приятнее их дарить. Громким словам я не верю. Даже не могу вспомнить, как отмечал дни рождения раньше. А вот спектакли запомнившиеся есть. В Японии в «Чайке» Чехова я играл Дорна, а Инна Михайловна Чурикова — Аркадину, Саша Захарова — Нину, Дима Певцов — Треплева, Олег Иванович Янковский — Тригорина. Первый акт — гробовая тишина в зале. Не понимаем, в чем дело. Выглянул в щелочку, смотрю — у каждого японца на коленях маленькая книжечка. Оказалось, это текст пьесы. Они смотрели на сцену и потом читали — так обожают Чехова. Позже мы узнали, что после первого акта у них не принято аплодировать. Но в конце такие овации были, каких мы никогда не получали ни в России, ни где бы то ни было! Это длилось минут десять, после чего из зала прибежала молоденькая японка, вся в слезах, и говорит на ломаном русском: «Я решила связать свою жизнь с русским». Захаров спрашивает: «Почему?» — «Чтобы мучиться!» Это особая нация. По-моему, она близка к марсианам. В Японии мало места, поэтому в квартирах крошечные комнаты — стенка к стенке, слышимость невероятная, используется каждый сантиметр. А о технике и говорить нечего — чудо!

ВАЖНА ЛИ ДЛЯ НЕГО КРИТИКА?

— Ну конечно! Представьте, английский критик посвящает огромный абзац разбору моей роли, да еще в газете Financial Times, которая в основном пишет о политике и экономике. Это была хорошая моя работа. А вообще я не обращаю внимания на критику. Слова ничего не стоят. Ни написанные, ни сказанные. По крайней мере, в моем возрасте они уже ничего не стоят.

СМОТРИТ ЛИ ФИЛЬМЫ СО СВОИМ УЧАСТИЕМ?

— Да, при этом не оцениваю свою работу, а смотрю как зритель. На днях, кстати, показывали фильм, в котором я не занят, но который, с моей точки зрения, должен был получить «Оскар» в Америке, если бы киноакадемики поступали по-человечески, а не руководствовались политическими причинами. Это фильм Миши Козакова «Безымянная звезда». Лучшая работа Насти Вертинской, Игоря Костолевского. Чудесно сыграл Миша Козаков. И даже такой малоизвестный артист, как Лямпе, который уже умер, замечательно играет. А Крючкова! Это поразительная картина. Каждый раз я нахожу в ней такие глубокие вещи. Она немного напоминает мне мой самый любимый американский фильм «Римские каникулы». Там тоже рассказывается о том, что люди из разных социальных слоев не могут соединиться.

Говорят, советские власти не хотели пропускать «Безымянную звезду» на экраны, найдя в фильме намек на то, что российская провинция ужасна. Но ведь она еще хуже! Она еще страшнее, чем румынская. Там хотя бы какие-то платья привозят, музыку пишут, поезд останавливается на полминуты. Российская провинция мне знакома. Это ужас! Ужас!!! Я знаю, как живут артисты в провинции. Они голодают! Как-то сводят концы с концами те, у кого есть участки, где можно выращивать картошку, помидоры. Раньше была биржа труда. Я однажды побывал на ней. Ужасное ощущение, когда видишь огромное количество красиво одетых и накрашенных актеров и актрис, пытающихся понравиться хоть кому-то…

О ЕВРОМАЙДАНЕ

— Политические игры мне мало понятны. Точно знаю одно: нужно выпустить Тимошенко. Зачем эту женщину гнобить в тюрьме? Во-первых, она женщина. Во-вторых, больной человек. В-третьих, она была вашим премьер-министром, черт вас раздери. Идите на Майдан, скажите за нее слово. Глупо, что ваш президент, здоровый двухметровый детина, боится эту женщину. Да отпусти ты ее подлечиться!

ЧТО ПОНРАВИЛОСЬ ИЗ НОВЫХ ФИЛЬМОВ?

— Из новых фильмов я видел «Легенду № 17» о хоккеисте Харламове. Мне понравилось. Харламова хорошо играет Козловский, Тарасова — Меньшиков. Очень напряженно сделано. Монтаж замечательный, краски чудесные, звук прекрасный, играют отлично. Режиссура хорошая. Такие фильмы меня радуют, потому что их мало. Ведь такую дрянь иногда смотришь. На днях был фильм — зачем я его смотрел? — «Шулер». Безобразие, дурной вкус, пошлятина. Беда в том, что уходит профессионализм не только в актерстве. Во всем. В политике, экономике. Везде. Попробуйте сейчас найти хорошего кровельщика, который хорошо сделает вам крышу, или плиточника. И так во многом. Актерство — это еще сложнее, чем класть плитку. Неуловимая вещь.

О ЗНАКОВЫХ РОЛЯХ

— Одни в первую очередь вспоминают «Покровские ворота», другие — «Тот самый Мюнхгаузен», «Формула любви». Некоторые — «Небеса обетованные». Но каждая роль доставалась мне с большим трудом, большими муками, потому что я не верю в себя. Всегда наступает момент, когда мне кажется: это полный провал, все не так. Даже с ролью Фирса в гениальном спектакле Захарова «Вишневый сад». Он идет всего два часа, но затягивает в себя и долго не отпускает. После премьеры я зашел в кабинет к Захарову. У него как раз был бывший мэр Москвы Гавриил Харитонович Попов. Я его спросил: «Что вы вынесли из этого «Вишневого сада»? Он говорит: «Я сделал очень грустный вывод, что в России никто никому не нужен. Никто! Полное равнодушие к судьбе человека, кроме самого себя. Вот что царит сегодня. Это очень грустно. Я это понял на примере вашего Фирса». Человек, воспитавший с пеленок несколько поколений семьи, и они его забыли. Это самое ужасное, что может быть: уехать и оставить его среди старых вещей и вырубленного сада. Это пятая или седьмая, даже десятая роль по значению. Она и в списке героев в самом конце. Но на самом деле она — главная. Главнее Раневской, Гаева. Поэтому на мне была большая ответственность…

КАКОЙ ПОДАРОК БЫЛ БЫ ДЛЯ НЕГО ПРИЯТНЫМ ИЛИ НУЖНЫМ?

— Если бы я был здоров и мог работать! Уже год с лишним я ничего не играю и не репетирую, только болею. Какой подарок? Если бы я мог ходить, играть — это был бы самый большой подарок для меня. Но судьба не дает мне этого. Пока…

(Виолетта Киртока, «Факты и комментарии», 17.12.13)