(ЗАПОВЕДИ ЖЕЛТОЙ ПРЕССЫ)

«Я все расскажу! Есть несколько заповедей, которые я для себя усвоил. Первая заповедь: в таблоиде категорически нельзя врать. Потому что в серьезной деловой прессе, в серьезных журналах можно наврать, и это проскочит. Если даже кто-то и поймает на вранье, скажет: ну, серьезный журналист, недобрал просто... В таблоиде же любое вранье мгновенно, сразу становится заметно: вот, они вруны, подлецы — и тому подобное. Поэтому, чтобы таблоид завоевал себе имидж, таблоиду категорически нельзя врать. Докручивать тему, креативить тему, придумывать яркий заголовок, на который клюнет читатель, — это можно, но врать категорически нельзя. Вторая заповедь: нужно любить своих героев, артистов, всех тех, о ком вы пишете. Если вы их не любите, это автоматически передается читателю. Это только кажется, что через газету эмоции не передаются. На самом деле передаются и очень сильно. А читатель таблоидов в основном своих героев любит. Если вы рассказываете о какой-то звезде, значит, вы рассказываете о каком-то человеке, который читателю интересен. А если он ему интересен, значит, он его в какой-то мере любит. Это не значит, что о нем нельзя рассказывать что-то, что касается перипетий его жизни, судьбы...»

(О КОМПЛИМЕНТАРНОСТИ)

«Вот здесь очень тонкая грань, которую человек должен понимать. Как только ты скатываешься в комплиментарность, то автоматически становишься как бы «проводником» того человека, о котором пишешь. Весь шоу-бизнес, любой известный человек оттуда хочет, чтобы о нем говорили хорошо. Но ты не должен становиться проводником его имиджа. Ты должен стараться быть над схваткой. По сути, жизнь любого известного человека — это схватка этого человека с обществом. То есть он пытается показать, что он известный и чего-то добился, общество за ним смотрит, оценивает, принимает, не принимает. Если общество принимает, он становится популярным. Ну, яркий пример — этот певец, Стас, как его фамилия? Да! Стас Михайлов. Вот его общество не принимало сколько-то лет, его не показывали по телевизору, он делал свои туры, собирал, потом общество начало принимать. По сути, он победил в этой борьбе с обществом, в борьбе со зрителями, зрители его приняли, он стал победителем. И вот в этой борьбе таблоиды должны занимать позицию над схваткой. Это как «Что? Где? Когда?» — одни болеют за академиков, героев, а другие болеют за зрителей в соревновании, но все равно тяга к тому, что ты зритель, и ты как бы хочешь им доказать, что ты умнее, — она есть. Поэтому здесь нужен хоть маленький, но все равно крен в сторону читателей, чтобы показать читателю: он поет для вас, выступает для вас. Потом, категорически нельзя задевать родственников известных людей, их близких, потому что они как бы не при делах, они вне схватки, он не участвуют в ней. Если человек известный, вы хотите о нем писать, даже если вы пишете какую-то гадость и эта гадость людям нравится, то категорически нельзя писать гадости про его родственников. Потому что обычный человек — это тоже тонкая грань — ходит на работу, он, скажем, шахтер, он интересуется Стасом Михайловым, но он никуда не лезет, и когда про такого же простого человека начинают рассказывать... Тут очень четкая ситуация даже по бизнесу — любой читатель начинает думать: а вот так залезут и в мою жизнь...

После скандала с Sun и с Мердоком мне все время говорят: вот у вас тоже так. Нет! Они полезли в личную жизнь людей, которые не в шоу-бизнесе, это не люди, которыми интересуется общественное мнение, это обычная семья. Они начали прослушивать семью людей, у которых пострадал ребенок. Если бы Мердок 35 раз прослушал премьер-министра Великобритании и 45 раз прослушал бы любого британского футболиста, общество бы не отреагировало так. Потому что общество, особенно продвинутое общество, вообще воспринимает таблоиды как своих церберов. Они за всеми следят, начиная от политиков и заканчивая звездами. А когда ты влезаешь в личную жизнь обычного человека, то, естественно, общество начинает очень жестко реагировать. Поэтому это одна из заповедей: нельзя влезать в личную жизнь родственников, которые не в теме».

(ПОЧЕМУ ВОЮЕТ С «БЕЛОЛЕНТОЧНИКАМИ»)

«Вот до момента, пока говорили, требовали — и правильно, — что нужны выборы, все было хорошо. Я тоже считаю, что ничего бы не изменилось, я вас уверяю, если бы в Москве «Единая Россия» набрала не 52 процента, а 38 или там 42, сколько она на самом деле набрала, ничего бы для страны не изменилось! Да, для каких-то там чиновников изменилось бы, им начали бы задавать вопросы: ребята, вы взяли бабки на выборы, почему вы ничего не сделали? Вот есть Василий Якеменко, все говорят: он суперэфективный менеджер! Да ни хрена он не суперэффективный! Человек потратил кучу денег, сказал: я гарантирую, будет так-то и так-то, мы построим такую систему — «Наших». И когда нужно было выводить людей, где они? А их нету! А где деньги тогда? Конечно, таким людям нужно было показать верховной власти, что в Москве 52 процента. Зачем? Смысл в чем? Ну, было бы в Москве 36 — что изменилось бы? Ну, написали бы, что «Единая Россия» в Москве имеет 36. Вот Путин набрал в Москве 49 процентов — что изменилось? Да нормально! Люди сказали: честно прошли выборы. Он по стране набрал там 58—62, 70 где-то, и все. В чем вопрос-то? А я же с белоленточниками почему, говорю, воюю? Я не воюю с белоленточниками как таковыми, потому что смысла нет, я не могу воевать со своим сыном, с половиной молодых ребят из моей редакции. Я воюю с людьми, которые пытаются превратить вот этот нормальный порыв людей к честности в то, чтобы попытаться устроить революцию, свергнуть власть. Я же это вижу! Как у меня сын говорит: «Ты считаешь, что меня Госдеп купил?» Я говорю: «Да я не считаю, но я не уверен, что некоторых, кто пытается вас провоцировать, не купил Госдеп или кто-то другой». Я же не зря говорю, я очень многих людей там знаю, там и мои сотрудники есть, честнейшие люди, и самое главное, они не хотят революции. Но в нужный момент это будет использовано. Вот с чем я воюю. Вы правильно подметили, говорите: вот, вы своими таблоидами натравливаете одних на других, — нет, я хочу показать основной массе белоленточников, что, ребята, даже если вас будут использовать, не получится повернуть вспять, потому что основная, спокойная масса людей, рабочих тагильского завода, они не хотят перемен, таких резких. Они, конечно, хотят, рабочие тагильского завода, чтобы их губернатор не воровал, чтобы были честные суды, но они не хотят, чтобы произошли бунты, скандалы, избиения. Вот для чего я и говорю все время, что нужны таблоиды, — чтобы люди это понимали. И посредством таблоидов людям это нужно объяснять. Самое интересное, что надо понимать, что телевизор потихонечку будет умирать, это же понятно, четко и ясно. Никто не будет смотреть программу «Время» в 9 часов. Я думаю, ни вы, ни я, никто не сидит и не ждет, как раньше, программу «Время». Зачем? Взял и на телефоне посмотрел последние новости, и все. Вот в чем смысл. А у нас получается, что мы при помощи телевизора навязываем. Человек автоматически говорит, смотря ТВ: а, мне навязывают, мне внушают... Поэтому, по сути, четкой системы построения идеологии в стране — нет. Если бы была, да, белоленточники вышли бы, только один раз кинули камнем — замесил ОМОН всех, и вся основная масса народа сказала бы: о, супер, порядок есть в стране! А сейчас наоборот говорят».

(В КАКОЙ МОМЕНТ ЕГО МЕДИА БУДУТ МЕНЯТЬСЯ)

«СМИ не могут не реагировать на общественное мнение. Честно скажу, я буду стоять до конца. Может случиться даже такой момент — вот Арам Ашотович уперто стоит до конца, а читатели уже его не читают — вот все и погибает. Была такая ситуация — «Московский комсомолец» возьмите. Почему стал падать «Московский комсомолец»? Потому что они занимали чисто пролужковскую позицию, жесткую, за все это время эта самая демократическая, как они говорят, газета в Москве ни разу не упоминала безобразий Лужкова. Вот я все время говорю открыто, что я буду поддерживать Путина до последнего. Гусев не говорил «мы открыто поддерживаем Лужкова», но в «Московском комсомольце» ни одной критической заметки в адрес Лужкова вы не найдете. И потихонечку общественное мнение менялось по отношению к Лужкову, а «Московский комсомолец» не менялся, и вот все идет к закату газеты».

(ГОТОВ ЛИ ОН ПОВТОРИТЬ ЭТУ СУДЬБУ РАДИ ПУТИНА)

«Я лично готов! Потому что это моя позиция. Хотя, если что, первым пострадает Путин. Потому что если он не почувствует этого в воздухе, того, что произошли изменения... А ему не дают чувствовать! Вот ваше руководство, я вам честно говорю, вот эти лидеры, они ему не дают. Люди должны были бы выйти на митинги и сказать: Владимир Владимирович, давайте вместе изменим страну, мы хотим встать рядом с вами как ваш боевой отряд, который хочет честных изменений в стране... Белоленточники, как я думал, должны были предложить Путину: вот мы — авангард, который готов к изменениям. Там очень много толковых, порядочных людей, честных. Но лидеры превратили это в то, что у белоленточников есть личный человеческий конфликт с Путиным. Стали орать — он вор, жулик, он придет в Кремль, грязный и мокрый, облитый помоями, как написал Пархоменко. Но после этого какой может быть разговор? Вот вы бы вели разговор? Нет.

Столько людей погибнет, все развалится, и мы опять будем объединять страну, пытаться что-то сделать. Все к этому идет. Если до этого будет доходить, конечно, я буду стоять до последнего, я пойду на то, чтобы потерять свое СМИ, сайт, я с Путиным рядом, как с Альенде в крепости, с автоматом буду. Другое дело — если будет грамотная, четкая ситуация, когда идут изменения… Вы правильно говорите, изменения нужны. Ну не будут люди дальше терпеть, что чиновник за три года становится олигархом! Не будут люди терпеть, что Рома Абрамович дербанул 16 миллиардов, пошел и «Челси» себе купил. Ну не будут люди терпеть! Поэтому если изменений не будет, то тогда, конечно, сдвиги начнутся. Я этого не хочу. Очень многим чиновникам вокруг Путина, как и лидерам белоленточников, выгодно, чтобы был конфликт, потому что автоматически и эти свое влияние консервируют, и те. Как только начнется сближение Путина с элитой белоленточников, сразу начнут возникать вопросы: раз там есть толковые ребята, чего мы за него 20 лет держимся, что он нам здесь изображает? Поэтому и тем, и этим выгодно, чтобы был конфликт. Я помню первые митинги с плакатами, что, мол, выборы, свобода. Потом пошли плакаты — «Путин — вор», «Суки то-то и те-то». Вот тогда чиновники начали греть руки: проскочили мол!

(colta.ru, 30.07.12)