(ЕСТЬ ЛИ У ГРУППЫ «ВЕЛЬВЕТ» ПОСТОЯННЫЙ СОСТАВ)

«Два последних года у нас постоянный состав: Денис Саевич, Женя Тарцус, Саша Лифшиц. И еще с недавних пор мы начали работать с сессионным клавишником, для концертов».

(ИГРАЮТ ЛИ РАЗНЫЕ ПРОГРАММЫ ДЛЯ РАЗНЫХ ПО ДУХУ ПЛОЩАДОК)

«Я бы сказала, что «Нашествие» и «Новая волна» - так будет совсем по-разному. Публика отличается сильно. Приезжающие на «Нашествие» и живущие в палатках не могут позволить себе выкупить столик за 100 тысяч лат в дорогом рижском клубе. А песни – одни и те же. Хотя для «Нашествия» мы возьмем скорее более «роковые» песни, а на «Волне» - более причесанные. Аранжировки мы не меняем. Есть разница в звучании. На том же «Нашествии» мы играем живьем, и в Milk живьем, да и на любых сольных концертах. А на «Золотом граммофоне» и «Песне года» - естественно, звучит фонограмма. Даже минус нам не дают использовать. Телевидению живой звук не нужен, даже мешает».

(О ПРОБЛЕМАХ ЖИВОГО ЗВУКА)

«А что происходит при любом срыве? До сих пор с ужасом вспоминаю, когда у Максим была проблема со звуком. Я сидела в зале, и слышала, как коллеги-музыканты чморят ее последними словами. Но она же не виновата! Метроном пустить в зал – это как? Так что на всех днях города, праздниках в парке Горького или на Поклонной горе – у нас только «плюс». Если есть возможность настроить звук – то «минус». Потому что фонограмма уже достала».

(О СВОЕМ МУЗЫКАЛЬНОМ ОБРАЗОВАНИИ)

«Я закончила музыкальное училище Ипполитова-Иванова как преподаватель сольфеджио и музыкальной литературы. После чего закончила гуманитарный институт телевидения и радиовещания по специальности звукорежиссер. Музыкой занимаюсь с пяти лет. На последних курсах училища я пела в вокальном студенческом ансамбле, в основном ретро-репертуар. И заинтересовалась звукозаписью, аранжировкой. Мне стало очень интересно в это вникать. Пробовала поступить в Гнесинку на звукорежиссуру, но там был большой конкурс, и я была не очень все-таки готова. Не поступила, и пошла в ГИТР. Там и осталась».

(О СОЗДАНИИ СВОЕЙ ГРУППЫ)

«Это был долгий путь. Еще в начале учебы в ГИТРе появились первые две-три песни, нашлись люди, которые меня поддержали, музыканты и люди с деньгами, и мы начали работать. Тогда еще не было названия «Вельвет». Но ничего не срослось, не дошло даже до ротаций. Я все это время продолжала работать звукорежиссером в клубе при московском мясокомбинате. У нас была маленькая комнатушка, свой Mac, и мы делали аранжировки, обслуживали все местные коллективы. Я записывала голоса, накладывала обработку… Примерно к 20 годам я поняла, что не получается ничего в музыкальной карьере, о чем так мечтала. И на несколько лет вообще ушла из музыки. Работала бухгалтером на обувной фирме. Освоила все бухгалтерские премудрости на практике – первичная документация, сверки, банк. Я сообразительная девочка… Пришла временно заменить подругу, которая ушла в декрет, а осталась там на 4-5 лет. Даже музыку не слушала.

В какой-то момент появились старые друзья, и предложили записать те три песни, что у меня были, - оплатить хорошую студию, музыкантов. Я подумала – зачем мне это? Но согласилась. И с аранжировками пятилетней давности пришла на студию Большакова, самую-самую в Москве. Представляю, какой культурный шок они там испытали. Я тогда даже не знала, что такое секвенсор, забивала все партии в компьютер вручную. Мы записали эти песни.

Когда стали записывать вокал, я поняла, что пропущенные годы сильно сказались. У меня изменился голос, и вообще ничего не получалось, хотя я ходила петь на студию ежедневно на два-три часа в день. Пришлось заново искать свою манеру. За это время я подружилась с ребятами, и Женя Панков предложил поработать с ними в качестве аранжировщика.

Так я в 2005 году перешла работать в студию Большакова. А там – все топовые музыканты. «Би-2» записывали тогда первого «Нечетного воина», Земфира, «Уматурман», вообще все. Обрастала знакомствами. В это время продюсер «Би-2» Саша Пономарев, Вадик Самойлов и мой нынешний продюсер организовывали культурный фонд «Наше время» с целью поддержки начинающих музыкантов. Кто-то из них услышал мои песни и предложил записать их на конкурс фонда. Я записала демку, песен шесть. Ребятам песни понравились, и они предложили контракт. Я не буду раскрывать деталей, но контракт был долгосрочный, не на один альбом. И мы начали работать. Когда мы сняли первый клип, я поняла, что не смогу совмещать работу на студии с концертной деятельностью. И в 2006 году появилось название «Вельвет».

(ДАВАЛИСЬ ЛИ ГРУППЕ КАКИЕ-ТО ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ УСТАНОВКИ ОТ ВЛАДИСЛАВА СУРКОВА)

«Нет, задачи ставились исключительно творческие. И до сих пор ничего иного. За что люблю своего продюсера, так это за то, что он никогда не вмешивается в творческий процесс, дает мне полную свободу. Захотели послать альбом на мастеринг в Америку – пожалуйста, хотя ему результат не понравился. Понадобился для записи струнный квартет – пожалуйста, деньги дам. Никаких ограничений!»

(НА ЧЕМ ФОНД «НАШЕ ВРЕМЯ» ПЛАНИРОВАЛ ОТБИТЬСЯ, РАСКРУЧИВАЯ «ВЕЛЬВЕТ»)

«Это загадка для меня до сих пор. Если суммировать все затраты фонда на нас – клипы, записи, - то мы, наверное, даже не отбились».

(КАКУЮ РОЛЬ ВЛАДИСЛАВ СУРКОВ СЫГРАЛ ДЛЯ «ВЕЛЬВЕТА», ЧТО ДАЖЕ ПОПАЛ В СПИСОК БЛАГОДАРНОСТЕЙ НА АЛЬБОМЕ)

«Для меня – никакую. Список составлялся продюсером. Он позвонил мне и спросил, кому я хочу записать благодарность. Я назвала имена своих стилистов и гримеров. Когда уже вышел диск, я увидела имя Суркова. Понимаете, у них свои отношения. Там есть благодарности людям, с которыми я лично даже не знакома – Петру Авену или Сергею Кожевникову, например. Просто я не хожу на деловые встречи, у меня своих обязанностей хватает. Собственно, в самом фонде мы почти не бывали. Там был офис, в нем общались продюсеры. А внизу была репетиционная база. Мы были обычными музыкантами, с той разницей, что нам не надо было где-то подрабатывать, разгружать фуры».

(Guruken.ru, 23.10.11)