(ЧТО ИЗМЕНИЛОСЬ В НЕМ С НАЧАЛА АКТЕРСКОЙ КАРЬЕРЫ)
"Кардинальных перемен я в себе, пожалуй, не чувствую. Иногда на меня сваливаются какие-то события, иногда приходят предложения, которые я принимаю или не принимаю, но в целом иду той же дорогой, на которую когда-то вступил".
(О ТРУДНЫХ ПЕРИОДАХ В ЖИЗНИ)
"Были периоды сомнений и дисгармонии. Первый случился в 33 года… Не потому, что я достиг возраста, в котором распяли Христа, а потому, что стал чувствовать неудовлетворенность — и профессией, и личной жизнью. Попал в тупик. Наступила апатия. Даже физиология взбунтовалась — вплоть до того, что с постели встать не мог. Было так тяжело на душе, что я поехал в Оптину пустынь — сам бы не справился. Меня не пропускали, я перелез через ограду и пробился к старцу — к отцу Илию. Мы долго говорили, и в конце он сказал: доверяй своему сердцу. И можешь себе представить, уехал я от него с покоем внутри. К психологу я тоже обращался, и он мне помог — как доктор, который вылечивает отдельный травмированный сустав. А отец Илий вылечил меня. И сказал еще одну удивительную фразу: "Вам тяжелее — вы в миру". А я как раз думал о том, как, должно быть, тяжело им… Потом был второй кризис — четыре года назад, когда я принял новую форму ответственности — не только за себя, но и за дело. Как я к этому ни готовился, а все же до конца не понимал, что это за груз и как он повлияет на мою жизнь и на меня самого. Мне пришлось учиться быть руководителем, отыскивая в себе необходимые качества, например актерские, и приобретая новые, которых у меня не было. Хотя мне и не впервой открывать в себе то, что необходимо для какой-то роли, например для Калигулы (улыбается)".
(О КАЧЕСТВАХ, НЕОБХОДИМЫХ РУКОВОДИТЕЛЮ ТЕАТРА)
"Без твердой воли и крепкой руки не обойтись. Но еще важнее сохранять спокойствие. Актеру необходимо проявлять эмоции, а руководителю, наоборот, надо их сдерживать, что у меня не всегда получается. Сложное это дело…"
(ОТКУДА В НЕМ ВЗЯЛАСЬ ПОТРЕБНОСТЬ РУКОВОДИТЬ)
"Я объясню. Мне часто не нравилось, как делается тот или иной спектакль или фильм, и, чтобы не судить со стороны, захотелось самому попробовать сделать так, как надо. Так, например, как я это видел за границей — меньшими усилиями, без неразберихи, авралов и скандалов. По-деловому. Хочется же, чтобы и у нас так было. Но как это наладить здесь, на нашей почве — для меня загадка. Тут же все делается через одно место. То ли просто отучились работать, то ли это в крови…"
(ПРЕДСТАВЛЯЕТ ЛИ, КАК БЫ СЫГРАЛ ГЕРОЯ, КОГДА ЧИТАЕТ КНИГИ)
"Я читаю книги, как обычный читатель. Другое дело, если мне уже предложили сыграть ее персонажа — тогда запускается процесс фантазирования, который я уже не могу остановить. Недавно позвали сниматься в роли Николая II во французском фильме. Серьезное предложение. Я стал думать, что нового могу внести в этот образ по сравнению с Ромашиным, Янковским и Галибиным, которые потрясающе сыграли Николая. Иначе какой смысл наклеивать царскую бороду? И понял, что подготовка к этой роли потребует от меня полной погруженности. Знаешь, как мы работали над "Калигулой"? Как будто на сорок дней в монастырь ушли. Шоковая терапия. Я сперва думал: ну зачем это? Почему нельзя работать два месяца, в спокойном режиме, с выходными? Потом понял, что в этом режиме есть смысл. Когда тебя ставят в жесткую ситуацию, может родиться нечто такое, чего сам не ждешь. Короче говоря, я отказался играть Николая, потому что сейчас не могу себе позволить уйти в него".
(КАКУЮ РОЛЬ НИКОГДА БЫ НЕ СМОГ СЫГРАТЬ)
"Чикатило. Ты же помнишь фильм Муратовой "Три истории"? Так вот, вначале их было четыре, и в одной я должен был сыграть сексуального маньяка. Приехал в Одессу, Кира Георгиевна обложила меня медицинской литературой. С примерами, с фотографиями. Я ее открыл и тут же закрыл — тошнить стало. Чтобы сыграть, нужно понять и вжиться. А если тебя тошнит, как ты это сделаешь?"
(КАК ЕМУ УДАЛОСЬ СЫГРАТЬ МАНЬЯКА В "ЗМЕИНОМ ИСТОЧНИКЕ")
"Это в первый и, надеюсь, в последний раз. Я согласился сыграть лишь потому, что придумал ему последние слова: "Маме не говорите…" Несчастный, больной, закомплексованный парень. Я его до мелочей себе расписал: как ходит, как держится, как сидит в своем кабинете (слегка приосанивается)".
(ОБ ОТНОШЕНИЯХ С МАМОЙ)
"Кто-то мне сказал, что если он хоть один день не позвонит маме, то себе этого не простит. Винокур. Это значит, что он до сих пор несамостоятелен? (пауза.) Про всех я тебе ответить не могу, а если говорить обо мне, то у нас была полная семья, но мама изначально относилась к нашему с сестрой воспитанию как к главной профессии своей жизни. Сейчас я понимаю, что у нее не было ни друзей, ни подруг, ни работы — по большому счету… Она занималась только нами. Наверно, это неправильно и даже страшно. У меня до сих пор стоит перед глазами картина, как она впервые оставляла меня в Москве. Это было в Быково. Ее, рыдающую и падающую, тащили в самолет, который улетал всего-то в Саратов, а я плакал на заборе, ограждавшем летное поле. Такая была связь. Сейчас, особенно после смерти папы, я еще больше понимаю, сколько она положила ради меня и что мне никогда не расплатиться… Конечно, это ненормально. Нормальная семья — это на Западе, когда дети в 18 лет отрезаются от родителей, ведут собственную жизнь и встречаются с ними по праздникам и часто порознь с матерью и отцом, потому что родители, вырастив детей, развелись… А у нас вот так. В этом есть свои плюсы и свои минусы, но я благодарен судьбе, которая дала мне таких родителей. Папа бросил работу в Саратове и поехал в Москву, чтобы поддержать Оксану, которая училась в балетной академии. Бросил работу! У меня пока нет детей, но я задумываюсь: а я бы так смог? Когда у меня случилась прободная язва и меня еле спасли, мама бросила все, жила со мной в общежитии в девятиметровой комнате без мебели. Потом свалилась вторая беда, и она меня выходила. А ведь могла бы в это время жить для себя…"
(О ПОВЫШЕННОМ ИНТЕРЕСЕ К ЛИЧНОЙ ЖИЗНИ ПОПУЛЯРНЫХ АКТЕРОВ)
"Такова человеческая природа. Бороться с ней бесполезно, хотя многие пытались. И все же это не может не огорчать. Но я верю в то, что те, кто преступает границы допустимого, будут жестоко наказаны. Это же не игрушки, когда Влада Галкина, который сорвался в каком-то баре, месяцами полоскали в помоях, получая за это грязные деньги. Он, несмотря на то, что часто играл военных, был очень ранимый человек, и ты знаешь, чем это кончилось. Я не хочу сказать, что тут виноваты одни репортеры, но их вина тоже есть. Непорядочная это работа. Вот их я бы играть не хотел, потому что не смог бы найти оправданий".
(МОЖНО ЛИ НЕ ДАВАТЬ ПОВОДОВ ЖЕЛТОЙ ПРЕССЕ)
"Да им не нужен повод. Не за что уцепиться — придумают. Чего только не писали про нас с Аленой Бабенко. Писали и переписывали, ссылаясь для убедительности друг на друга и добавляя новые подробности. Как будто я им дал интервью на эту тему".
(ОБ ОТНОШЕНИЯХ С ПОКЛОННИЦАМИ)
"Я с ними дружу. Они за мной по всем городам ездят. Такой, знаешь, эскорт. Я им, честно говоря, благодарен, потому что они взяли на себя полезную работу, о которой я их не просил. Дают информацию о театре, о новых спектаклях".
(КТО НА НЕГО ЗАПАДАЕТ)
"Западают и отпадают. Потом следующие западают. Как говорит Олег Павлович Табаков: "Сейчас на меня западают внучки тех, кто западал вначале!" По-моему, это здорово. Это значит, что ты мэн…"
(О РЕЖИССЕРСКИХ АМБИЦИЯХ)
"Мне хочется снять фильм. Есть даже материал, но сейчас я настолько занят театром, что говорить о нем нет смысла. А еще меня тянет к Достоевскому. Я в него столько раз входил и столько в нем увидел, что хочется поделиться".
(О ЗВЕЗДНОЙ БОЛЕЗНИ)
"Мне как раз не хватает звездности. В смысле набить кому-то рожу. Долбануть наглую машину, хотя иной раз руки чешутся. Или взять вот эту ресторанную скатерть да смахнуть со стола вместе с блюдами… Дать почву для публикаций, войти в уличный обиход… Тварь я дрожащая или право имею?"
("Собеседник", 06.04.11)