"Никитин". Релиз диска состоялся в октябре.
Елена Погребижская, если кто вдруг невнимательно следил за превращениями этой артистки, в прошлом называла себя Бутч, возглавляла одноименную группу и имела серьезные проблемы с половой самоидентификацией. К счастью, они позади: певица вернула себя паспортное имя, причем женское — и как бы ни была необычна ее фамилия, слух и прочие органы чувств она режет слабее, чем былая привычка Елены говорить о себе в мужском роде и третьем лице: Артист. Смена сценического имени — всегда сильный ход; в случае, когда настоящее имя сменяет двусмысленный псевдоним — сильный вдвойне. Неровно складывающаяся музыкальная карьера г-жи Погребижской пойдет теперь лучше. Есть, правда, мнение, что художник (или Артист) обязан быть постоянно взбудоражен и искать поводы для творчества с помощью душевных или физических допингов: ломать свое тело и голову. Метаморфозы экс-Бутч дают аргументы в руки противников этого мнения. Кем была Елена Погребижская в начале карьеры? Исполняющим чужие песни малоприятным существом неопределенного пола. Кто она теперь? Женщина, поющая в основном собственного сочинения композиции — и многие из них гораздо лучше всех ее предыдущих так называемых "хитов".
Однако вернуть имя — полдела. "Credo", вне всяких сомнений, сильнейший альбом в дискографии Бутч/Погребижской. Это очень внятное высказывание в жанре русского рока, какие бы хулы ни воздавали этому стилю его идейные противники. Причем женского русского рока, имеющего способность пугающе смыкаться с женской же эстрадой советского образца. Такие песни, как "Одна вторая", "Имя мое любовь", "495", "Войны не будет" и "Остается только любовь", прямиком метят в радиохиты на понятно какой волне, и первые три из перечисленных треков — броские мелодии, чувства на волю - не заставили бы за себя краснеть даже Земфиру со Светланой Сургановой. Но что же мешает назвать их полноценными творческими удачами Погребижской? Увы, на обложке написано имя Елены, а голос-то остался, как у Бутч. Можно ли с этим что-то поделать, я не знаю. Природный тембр-то никуда не денешь, а минимальных изменений возможно достичь только двумя способами. Первый — упорные занятия вокалом: если бы Погребижская владела этим аппаратом более профессионально, она смогла бы спеть припев песни "495" правильно — а не как бог на душу положит, размывая все подразумевающиеся кульминации. Из этого прямо вытекает второй способ: сделав голос послушным себе, можно с его помощью выражать самые сильные чувства, и это будет так захватывать слушателя, что он про скрежещущий тембр позабудет. Сейчас же потенциально сильный альбом превращается в парад упущенных возможностей: всякие "а вот если бы" так и роятся, мешая получать удовольствие от хороших, но недотянутых (или перетянутых) песен.
А еще — и эта беда даже более поправима — что-то надо делать с текстами. Период проб пера у Елены Погребижской должен был уже пройти, да, видно, прошел не совсем. Поэтому наряду со зрелыми высказываниями в альбоме попадаются образы-лозунги, относящиеся то ли к неизлечимому юношескому максимализму, то ли к борьбе за права сексуальных меньшинств. "Бывает трудно, но силы есть, войны не будет, пока я здесь", "Истинный вид моего лица еще никому не ведом, я буду бороться не до конца, а до победы" - ну что это такое? Понятно, что это не относится ни к музыке, ни к поэзии, а к каким-то материям, при соприкосновении с которыми г-жа Погребижская становится нервной и косноязычной. Тянуть эти материи в небезнадежный диск совершенно не стоило.
Рита Скитер, InterMedia