(ЗА ЧТО НЕ ЛЮБИТ НИКИТУ МИХАЛКОВА)
"Когда у меня спрашивают: "Почему у вас такие прекрасные отношения с Михалковым-старшим и такие сложные с его сыновьями, особенно с Никитой? В чем дело? Приоткройтесь для истории!" - я отвечаю: "Ничего я не хочу открывать!" ...Не знаю, то ли кто-то нас поссорил, то ли еще что-то... не знаю! Во всяком случае я без особых симпатий отношусь к этому незаурядному человеку, талантливому режиссеру и талантливому актеру. Обычно, чтобы художник общался с художником, должно быть состояние внутреннего притяжения, которого у нас с Никитой нет. Вот он очень хорошо относится к Юре Башмету и в то же время позволяет себе такие выражения, которые, на мой взгляд, если они даже шуточные, не стоит говорить публично, а Никита говорит: "Ах ты мой жиденок любимый! Ах ты мой еврейчик любимый!" В общем, такой как бы шутливо-антисемитский подход... Это заставило меня относиться к нему осторожно. И, может быть, в какой-то степени даже предвзято. И у него то же самое отношение ко мне. Несмотря на то, что часто мне приходится как председателю Комитета Госдумы по культуре сталкиваться с письмами и жалобами в его адрес или с письмами и проблемами с его стороны. И тогда мне, конечно, приходится проявлять какую-то определенную объективность".
(ОБ АЛЛЕ ПУГАЧЕВОЙ)
"Она становилась невероятно популярной. ...Порою достаточно было произнести ее имя, чтобы собрать стадионы... Это, к сожалению, затмило ей голову. Звезда все чаще стала направо и налево раздавать свои не терпящие никакой критики оценки всего и вся... и все реже делать то, что сделало ее звездой. "С ее высоты" выходило, что вокруг никого нет, что она одна, и она - самая-самая… <…> Вместе с тем надо признать, что Алла - не мстительная. Она не использует свои дружеские связи и свое положение против своих коллег. Нет! Ничего этого нет. Она нормальная. Но на ней почти все время висит маска вот этой вот "неугасимой звезды", которая ей вредит. Обозначилась и еще одна беда. Она теперь много пропадает на каких-то бездарных тусовках, вместо того чтобы активизировать свое творчество. Времени ведь впереди что у нее, что у меня мало. Мне не как артисту, а как потребителю ее творчества это очень обидно. Лучше бы она записала новую песню".
(КАК ПУГАЧЕВА ОБИДЕЛА КОБЗОНА)
"К тому времени я стал народным депутатом СССР. И вот уже в качестве народного депутата нахожусь в Омске. Смотрю телевизор. И что вы думаете? Я вижу на экране ядовитую и вездесущую писательницу Толстую, какую-то даму и... Пугачеву. Алле задают вопрос: "Алла, как ты относишься к тому, что сейчас (в годы перестройки) многие творцы пошли в политику?" И тут Алла выдает: "Ну... если вы имеете в виду Кобзона, то ему, наверное, уже пора сидеть там, а я-то еще попою..." Это вызвало ажиотаж, разговоры, аплодисменты. "Ах ты, господи!" - думаю. <…> Меня спрашивают: "Что ей за шлея под хвост попала?" Отвечаю: "Никакой шлеи нет! Скорее это эйфория, что она все время будет на пьедестале. И от этого она может унизить и оскорбить кого угодно: и Соню Ротару, и Иру Аллегрову, и Ларису Долину... На нее обиделась и наша прибалтийская звезда Лайма Вайкуле. Что тут нужно делать? Да все просто! На нее просто надо реагировать соответствующим образом. Брякнет она что-то, а в ответ ей: "Да пошла ты..." И она сразу (!) успокаивается. И становится на место".
(ЧТО ПУГАЧЕВА ДЕЛАЕТ СЕЙЧАС)
"Она же, кроме участия в глупом (с точки зрения искусства) коммерческом проекте "Фабрика звезд", ничего толком не делает. А могла бы хорошо влиять на обстановку в стране, в которой она не просто пребывает, а все-таки живет. Могла бы высказывать свое мнение по поводу того, что у нас происходит, и как она воспринимает текущую политику. Нельзя же быть известным гражданином и отмалчиваться. У нее нет никакой позиции. Такое впечатление, что она и иметь ее не хочет. Если ее приглашают, она идет. И опять-таки, если это не коммерческое предложение, то приглашение ей должно быть очень личностным. Ей должен позвонить чуть ли не сам президент, чтобы она приняла участие. Она напрягает всех. И все идут... автоматом... идут упрашивать. Хотя я считаю, нас, артистов, за такое поведение надо наказывать".
(О МИХАИЛЕ ЖВАНЕЦКОМ)
"У него, у Жванецкого, есть дом в Америке, у него оставленная семья в Америке, а здесь есть другая семья, и живет он, так сказать, на два лагеря... Живет в Америке и стесняется этого, словно боится, чтобы кто-то "не узнал это и... как-то не так понял... Я не хочу вмешиваться в его личную жизнь, но не хочу, чтобы и он вмешивался в чью-то жизнь так, будто сам - святой. Художник никогда не должен забывать, что у него есть ответственность перед теми, ради кого он живет и работает... Ты же - как хирург!"
(ИЗ-ЗА ЧЕГО ПОССОРИЛСЯ СО ЖВАНЕЦКИМ)
"Начну с того, что знаю я Михаил Михайлыча с его ранних лет, когда он появился в антураже у Аркадия Исааковича Райкина... Теперь, когда многие плюются от того, что Жванецкий делает в наши дни, мне не стыдно, что я когда-то ему помог. Потому что сейчас это совершенно другой Жванецкий. И я это дал понять ему достаточно откровенно. Особенно после того, как он стал высказываться насчет Кобзона. Как только разговор заходил обо мне, Жванецкий тут же начинал отпускать свои глубокомысленные замечания в том смысле: чего же вы хотите, если Кобзон комсомольско-молодежный певец и... всегда с начальством?! Когда мы встретились на юбилее одного хорошего общего друга в Киеве, тут он получил от меня сполна..."
(ОБ ОБВИНЕНИЯХ ЖВАНЕЦКОГО В ЕГО АДРЕС)
"А в связи с обвинениями в конъюнктуре и связях с властью хочется спросить: "Чего же ты сам ходишь по кабинетам и просишь себе то машину, которую у тебя украли, чтоб ее заменили, то клинику, чтоб тебя полечили... "на шару", то еще что-то... Что же ты сам ходишь к тем, кого так поливаешь? Зачем сам делаешь то, за что так критикуешь других?"
(Из готовящейся книги Иосифа Кобзона "Как перед Богом", издательство "Известия")