О ВОЗВРАЩЕНИИ В ЛАТВИЮ

— Ну, «нужны»… Это затребование другого порядка. Это затребование спектакля, того, что ты делаешь… Но в буквальном смысле — нет, не чувствую. Я даже когда в первый раз сюда возвратился после многих лет — у меня этого чувства не было. Я Латвию не считаю своей родиной. Но здесь кладбище. Могила матери.

О ЗНАКОМСТВЕ С БРОДСКИМ

— Не-е-ет. У нас было очень много общих близких знакомых, Азадовский, Генка Шмаков, Маша Кузнецова (Мария Кузнецова, мать дочери Бродского Анастасии — Rus.lsm.lv), Гарик Восков. Но они меня боялись знакомить с ним. Говорили — у тебя будут проблемы, пока не надо.

Ну во-первых, говорили они, если узнают, что ты знаком с Иосифом, тебя не выпустят в Болгарию даже. Помилуйте… Конец 60-х, начало 70-х. Он вышел только из ссылки. И, конечно, меня действительно никуда бы не пустили, если бы знали, что у нас какие-то дружеские отношения, да даже нормальные. Многих так держали тогда. Хотя у меня в жизни не было идеи остаться на западе, уехать туда. Никогда. И все равно.

Ну как? Я видел его один раз, он читал, я помню, переводы и пару своих стихов. Мы приехали в ВТО, Гена Шмаков вел, и приехал и Женя Рейн, и Найман, еще, может, кто-то из питерских, Кушнер… Вечер поэзии был… Они читали… И я спускался за ним по лестнице винтовой, кто-то ему сказал — Иосиф, может, мы здесь, в ресторане ВТО, поужинаем? Он так дернулся и говорит — ты что?! Я рядом был, за ним буквально. У него на лице было — как кто-то мог вообще подумать, что он… ВТО — для него это была буржуазия. Этот крутеж, эти куртки кожаные…

Он старался держаться в стороне от этих дел. И театр он не любил. Искренне. И не понимал, и не хотел даже понимать. И на народе быть — не любил. Но в знакомые компании, где свои люди, где интересные женщины, он с удовольствием приходил. И уходил часто не один…

О МОНОСПЕКТАКЛЕ АЛВИСА ХЕРМАНИСА

— Это была его идея. Не моя. Он мне предложил один проект, который я не мог сделать по всяким соображениям, потом я что-то предложил — ему не понравилось, потом еще что-то, еще что-то… И потом вдруг — вот это. «Как это? Как это можно вообще?». Я приехал к нему, он в это время был в Милане, переносил в Ла Скала «Солдатов» своих, я тоже был в Италии, после спектакля мы встретились, долгий разговор был…

И я знал, конечно, что он человек очень принципиальный и просто так, давайте там ловить рыбу в мутной воде — вряд ли… Я был уверен, что он знает, о чем речь. В нежном возрасте, нy я имею в виду тот нежный возраст, когда он начал читать стихи Иосифа, эта поэзия стала для него — метафорически — школой мужества… Взрослеть он начал ментально на поэзии Иосифа. И это он говорит, это его слова. И я ему поверил.

Мы читали все. Он отбирал.

У него есть такой принцип — если человек сидит посреди зала и не понимает, о чем разговор, с первого раза, — надо менять. Так ушли все ссылки на великое прошлое. Естественно, Бродский был не такого уровня, как Цветаева, которую нужно со словарем читать человеку необразованному, как мне. Нет, ну правда, я не шучу, у Цветаевой действительно бесконечные ссылки на греков, на философию, на всю итальянскую культуру, на немецкую, скажем…

Время — время тоже занимало Иосифа. Пространство. Концепция пустоты вселенной — и его личной тоже. И смерть. Смерть — это самая крупная тема здесь, надеюсь, просматривающаяся. Прослушивающаяся. Иосиф действительно боялся смерти с самого младенчества. Он писал о смерти в 20 лет. И он предугадал свою смерть.

Боялся смерти — но мы все… Я тоже боюсь. Хочется пожить все-таки. Стеная — только жить, только жить, подпирая твой холод плечом.

О ПЕРВЫХ СЛОВАХ СО СЦЕНЫ

— В начале 80-х… Нет, не так… Франц Кафка, «Метаморфозы», спектакль, который делался не на меня: Стивен Беркофф сделал его на себя сначала, в Англии, будучи молодым, переделывал два раза, потом поставил для Романа Полански в Париже — естественно, на французском… И я был совершено поражен.

Роман замечательно играл. Просто замечательно. Я смотрел два или три раза подряд. Мы сидим за ужином с ним, еще пара человек; и он говорит — «Вот ты должен это взять и сыграть!» — «Ну я же не актер!» — «Не-не-не. Ты это можешь. Я тебе советую. По-английски, или в Лондоне, или в Нью-Йорке!». И у меня как-то загорелось. Тут же сидит его продюсер Ларс Шмидт, швед, последний муж Ингрид Бергман…. И вот так благодаря Полански я вылетел на сцену в первый раз. И сразу — на Бродвей.

Конечно, было страшно. Кафка, мой акцент, тогда я по-английски сносно говорил, но не так хорошо, как даже двумя годами позже… Спектакль прошел по-разному, разные были рецензии, я даже какую-то премию критиков получил, но несколько месяцев мы играли на Бродвее 7-8 спектаклей в неделю. Я озверел в конце концов.

Я еще руководил театром тогда (American Ballet Theatre — Rus.lsm.lv), даже ставил там что-то, так что днем, до четырех, до пяти, я работал, а потом… Тяжело было очень. Мы же еще «двойники» играли, в среду — два, в субботу — два, в воскресенье — один, потом один день перерыва, и опять…

Зато партнерами у меня были замечательные актеры, Лаура Эстерман, Рене Оберженуа — вы его не знаете? Он театральный человек, но много снимается в кино и на телевидении, такой характерный актер, у него потрясающий голос. Рене живет в Лос-Анджелесе и Нью-Йорке, так что мы с ним видимся, до сих пор. Он меня как-то воодушевил и поставил на ноги, обнадежил меня, что мне нужно играть, продолжать.

О «НИЖИНСКОМ»

— И по-английски, и по-русски, как и в «Старухе». Но в «Нижинском» Боб ввел и другие голоса: свой голос, женский голос — это голос Люсинды Чайлдс, актрисы и хореографа, с которой он делал спектакль «Эйнштейн на пляже» (опера Филипа Гласса. — Rus.lsm.lv.). Люсинда была «пара глаз» для него, когда мы ставили движение, немножко подчистила какие-то вещи — хореографа как такового не было ни в «Старухе», ни в «Нижинском» – пришлось мне самому этим заниматься.

И когда Алвис посмотрел «Нижинского» (по-моему, ему не понравилось — ну, это нормально, у него были собственные мысли по поводу Нижинского, а тут чужие — сказал, что это как женщине увидеть свое платье на другой), мы решили, что и здесь все будем делать сами. Должна быть естественная реакция на метр. А не кто-то привносит это извне. Я должен был прочувствовать это сам. И он сам.

Мы вдвоем сражались, что это, как это, и когда он говорит «Да, вот сейчас — да», и я говорю — «Да», то это действительно «да». У нас нет такого — может, я не прав. «Да» — значит «я прав».

ОБ ЭМОЦИЯХ НА СЦЕНЕ

— Неуверенностью скорее. (Смеется.) Это такое сладкое чувство — страх… Не абсолютная боязнь… Но…

Я человек очень нервный в любых спектаклях, будь то танец, или надо выходить и речь держать перед какими-то людьми, или интервью на телевидении. Все это меня несколько бесит. Особенно первые несколько минут.
Поэтому этого не занимать — страха.

Я думаю, если актер или танцовщик не чувствует ничего, когда выходит на сцену, не чувствует волнения при внутренней задаче — тогда это похоже на пустоту. Когда он абсолютно уверен в себе… Тогда это уже — как речь политика. А искусство. Этот первый мазок, этот прелюд композитора, когда он начинает что-то сочинять… или первая ария сопрано… Взять первую ноту — это же не так просто. И в драматическом театре то же самое.

О ВНУТРЕННИХ РАЗГОВОРАХ С БРОДСКИМ

— Нет. Но после смерти Иосифа мы сблизились очень тесно с его друзьями. Юз Алешковский, Бенгт Янгфельдт, Роман Каплан, некоторые другие. Мария, вдова Иосифа… Когда мы стречаемся, неизбежно разговор заходит о нем. Иногда я мысленно вдруг вспоминаю, что бы он сказал. Часто себе ловлю себя на этом — «Иосиф сказал бы — вот гусь». Это было самое оскорбительное, что он мог сказать о человеке.

О ВАЖНЕЙШЕМ ИСКУССТВЕ

— Ну, я сейчас в театре. Что уж тут юлить.

(Маша Насардинова, lsm.lv, 15.10.15)

Концерты «Сентиментальный марш», приуроченные ко Дню Победы и столетию Булата Окуджавы, пройдут в МХТ имени Чехова 8 и 9 мая 2024 года. Со сцены группа «Ундервуд» исполнит такие песни юбиляра, как «Надежды маленький оркестрик», «Песенка о бумажном солдатике», «Полночный троллейбус», «Дежурный по апрелю» и другие. Актеры Константин Хабенский, Ульяна Глушкова, Елизавета Ермакова и Владислава Сухорукова прочтут стихотворения Булата Окуджавы, отрывки из воспоминаний самого поэта и его современников.

- В моем детстве и юности везде, в том числе и в моей семье, звучали песни Окуджавы, и я впитал их в себя. Но уже в период студенчества, исполняя эти песни, я чувствовал, что они по энергии имеют право существовать в другом регистре, - говорит Константин Хабенский. - Эта идея долго сопровождала меня, и однажды я поделился ею с ребятами из «Ундервуда». Мы решили рискнуть и записать свои интерпретации. А теперь хотим проверить, насколько у нас это получилось.

Вокалист «Ундервуда» Максим Кучеренко признался, что скучает без песен Булата Окуджавы и желает, чтобы они заняли достойное место в современном музыкальном мире.

- Надо хорошее, доброе, талантливое слово не забывать, чтобы оно не утонуло в пучине истории, - вторит ему коллега по группе Владимир Ткаченко.

Как мы сообщали ранее, трибьют-альбом группы «Ундервуд» Булату Окуджаве «Проект О» вышел 5 апреля 2024 года. В релиз вошли 13 песен в электрических аранжировках. Альбом вышел в преддверии столетия Булата Окуджавы, которое будет отмечаться 9 мая 2024 года.

Показы музыкальной мелодрамы «104 страницы про любовь» состоятся 24 апреля и 31 мая 202 года на Основной сцене Театра «МОСТ». Они будут приурочены к 60-летнему юбилею пьесы, который отмечается в этом году, сообщили агентству «ИнтерМедиа» в пресс-службе театра.

Первая экранизация произведения, написанного Эдвардом Радзинским в 1964 году, дала старт его яркой театральной биографии – по всей стране и за рубежом появлялись многочисленные интерпретации история любви бортпроводницы и ученого. Зрителям Театра «МОСТ» будет показана режиссёрская работа Георгия Долмазяна.

- Этой истории 60 лет, а она всё звучит и звучит! Эдвард Радзинский очень тонко поймал и отразил эпоху. Действующие лица — самые главные люди поколения 60-х: физики-ядерщики, которые совершают гениальные научные открытия; стюардессы, летающие в небе; поэты, двигающие вперед восприятие новой молодежной культурной программы. Эта пьеса о духе определенного времени. И этот дух, кстати, необходим именно сейчас — дух лёгкости, счастья, любви, желания любить и быть любимым, – рассказывает Георгий Долмазян.

По словам режиссера, ему очень нравится, что в этой пьесе тема любви представлена без каких-либо прикрас.

- Любовь чистая, любовь ежесекундная — все события в пьесе происходят за очень короткий промежуток времени, - говорит Георгий Долмазян. - Это требует от героев искренности, перехода на другие обороты, и заставляет всё пережить, почувствовать здесь и сейчас, не продумывая своих действий. Здесь все события происходят фактически за одну неделю – как мгновение, как молния! Она сверкнула и исчезла навсегда.

Постановка «104 страницы про любовь» представлена как «музыкальная мелодрама». В главных ролях заняты ведущая актриса Театра «МОСТ» Наталья Дедейко и заслуженный артист РФ Александр Лырчиков.

Ранее стало известно, что показы драмы «На дне» в постановке Юрия Грымова по пьесе Максима Горького состоятся 24 апреля, 7 и 29 мая 2024 года на Малой сцене театра «Модерн». В своей постановке режиссер переместил действие спектакля из условной Хитровки на Рублёвку.

Показы драмы «На дне» в постановке Юрия Грымова по пьесе Максима Горького состоятся 24 апреля, 7 и 29 мая 2024 года на Малой сцене театра «Модерн». В своей постановке режиссер переместил действие спектакля из условной Хитровки на Рублёвку, сообщили агентству «ИнтерМедиа» в пресс-службе театра.

Отмечается, что 200 лет назад, в 1824 году, Хитровская площадь в Москве была создана и подарена городу генерал-майором Н.Хитрово. Исторически для большинства людей Хитровка ассоциируется с пьесой «На дне», которая была написана Максимом Горьким специально для театра. Именно здесь погружались в быт низов Станиславский и Немирович-Данченко, готовясь к выпуску спектакля на сцене МХТ.

- Для меня авторский текст — табу, – говорит режиссёр. – Поэтому я сохранил оригинальный текст Горького, он лишь немного сокращен. Хотя я думаю, если бы Горький писал «На дне» сегодня, он говорил бы другим языком. А сюжет остался бы тот же. Потому что этот сюжет вечен.

Не поменяв ни слова в тексте Горького, Юрий Грымов дал новую жизнь этой комической и одновременно трагической истории – герои оказываются в неожиданных обстоятельствах, сюжет приобретает максимально точное, современное звучание. В «красивую жизнь» играют Василиса Карповна, типичная «рублевская жена», легкомысленная Настя, независимая и жестокосердечная Квашня, воры в законе, которые умеют жить только «по понятиям» – Барон и Сатин.

- Внимательный зритель заметит, что каждый из героев нарушает какую-либо заповедь, - говорится в описании спектакля. - Богатое общество вызывает зависимость, и даже те, кто хочет вырваться «со дна», остаются там надолго. Динамичный сюжет, тонкий психологизм, яркое музыкальное оформление в сочетании с оригинальным текстом пьесы и неповторимой режиссурой – постановка пьесы «На дне» Московского драматического театра «Модерн».

Ранее сообщалось, что показы постановки «Кладбище понтов» состоятся 23 апреля и 18 мая 2024 года на сцене театра «Модерн». Это будет спектакль-признание в любви к автомобилям. Режиссером постановки стал Юрий Грымов.